- Господи! – прижала я ладонь ко рту, чтобы не закричать.
С приходом войны в деревнях и городах остались только старики, женщины и дети. Мужчины ушли на фронт или в леса. Так кого они там сжигали? Представив, как несчастных людей гонят в сарай и как языки пламени ползут к ним, а они, прижимая детей к себе, орут от боли и ужаса, я чуть не лишилась чувств. Таких деревень не один десяток. Их сотни по всему Советскому союзу. Одному богу известно, что испытали жертвы этих без человечных расправ, прежде чем умереть. Многим везло просто задохнуться от дыма. Наверное, это была самая лучшая смерть в той огненной бане.
Как жестоки бывают люди. Наверное, мы самые опасные хищники на земле. Ведь убиваем не ради еды, а ради забавы.
Зачем было сжигать мирных людей? И как такое возможно? Неужели солдаты, сотворившие это безумие, ничего не испытывали, когда загоняли детей, женщин и стариков в этот сарай и поджигали его из огнемёта? Неужели истошные крики, доносившийся из этого огромного пылающего костра не затронул ни одной фибры в их душах? Нет, не затронул. На такое неспособен человек, у которого есть душа. Те, кто поджигал, продали свою душу дьяволу или родились уже без неё. И тут же в моём мозгу пронеслась мысль, когда я подумала о рождении. У каждого человека на земле есть или была мать. Женщина, подарившая ему жизнь. Учившая добру, любви и состраданию. Та, кто должна была провести границу между восприятием ребёнка хорошего и плохого. Неужели матерями этих палачей были не женщины, а волчицы? Животные, передавшие своим сыновьям только инстинкты и не самые лучшие. Мне не верилось, что их матери вскармливали своих невинных младенцев не молоком, а ненавистью, раз они выросли такими скотами. Но, то что я видела вокруг себя было самым неопровержимым доказательством.
Мой блуждающий взгляд остановился на Рихарде. Он виновато смотрел на меня, словно это его рук дело, а не остервенелых недочеловеков. Позже, он мне сказал, что чувство стыда за деяния его соотечественников на том пепелище разрывало его душу на части. В его понимании это была уже не война, а убийство. Преступление, за которое должны были понести заслуженное наказание все участники этой расправы. Но, это будет потом. А тогда Рихард, прижав меня к себе, тихо сказал:
- Лизхен, на нас смотрят.