– Забирайте ваши кроулы и проваливайте, – буркнул Донни. – Я спать хочу. И я ухожу! И Адельсайд уходит! И мы закрыты!
– Хорошо-хорошо, – руки в перчатках поднялись ладонями вперёд, человек отступил на шаг назад, и его лицо снова исчезло во тьме. – Я уже ушёл.
И пропал. У Сэйди аж в горле перемкнуло, но ненадолго. На сцене осталось пять аккуратных столбиков монет, и девушка кинулась их считать. Пятьдесят кроулов! За одну песню!
– Мог бы и получше сыграть за такие-то деньги, – сказала официантка. – Боже, да за это можно снять нормальную квартиру. С отоплением, а не с крошечной печкой! Не подумал об этом? Ну ты и осёл! А ведь впереди зима…
Пока она перебирала серебристые кругляши, Донни взял с вешалки у дверей своё пальто и вышел. Сэйди опомнилась лишь тогда, когда почуяла холодное дуновение от выхода. Торопливо сунув деньги в сумочку, она кинулась догонять. Вместе они заперли дверь и посмотрели друг на друга. На улице пронзительно свежо пахло осенью, шуршали ещё не облетевшие деревья и горели рыжие уличные фонари.
– Выброси эти деньги. Или отдай нищим, – посоветовал Донни. – Разве ты не понимаешь, кто это был?
– Нет, – быстро сказала Сэйди. – Не понимаю, не хочу понимать, и вообще – чудес не бывает, но с нами произошло чудо! Боже правый, Донни Шейн, глянь сюда, ну, посмотри на меня! У нас теперь деньги есть. Ты же помнишь, что нам сказал директор: рылом не вышли выступать на сцене, приличная публика не любит замарашек. Ну так давай купим одежду, сходим в салон, приведём себя в вид... И уйдём отсюда куда-нибудь в нормальный ресторан, где будем любимым делом заниматься, а не убиваться за гроши. Или, может, попытаем счастья в «Алом крыле» ещё разок? А?
– Я заработаю ещё много денег, сколько хочешь денег, – с отчаянием сказал Донни, – только не бери их у дьявола, Сэйди, не надо.
– Какой же он дьявол? Просто богатый чудак. У дьявола, Донни, рога и копыта, хвост с красной кисточкой и раскосые глаза, один чёрный и другой зеленый. Дьявол – это демон ада, он и пахнет серой, а этот пахнет одеколоном и деньгами.
– Твои познания в демонологии меня пугают, – нервно засмеялся парень.
Смех его разнёсся далеко по пустынной и холодной улице – так далеко, что даже показалось: они остались вдвоём в целом городе. Пустом и гулком, как жестяное ведро.