– До вечерней молитвы осталось всего ничего, – опомнилась вдруг Селена, – я расскажу тебе о распорядке дня, вдруг настоятельница решит проверить, выполнили мы ее наказ или нет. Основной наш труд – швейный. Но младшие девочки проходят еще уроки рукоделия и около трех часов у них занимают общие дисциплины, там приходится много зубрить. Языки, история, арифметика… За любую провинность – наказания. Самое легкое – линейкой по рукам... Распорядок дня очень строгий, включающий длительные молитвы и часы молчания… Отбой – в восемь вечера. Встаем мы на рассвете и после процедур сразу отправляемся на утреннюю мессу… Но все это не так страшно, как работный дом, в который я могла попасть. Там намного хуже…
Селена продолжала говорить, и Аделаида с возрастающей паникой слушала девушку, не в силах отвести взгляда от ее исколотых иглой пальцев. Тревожный закат за окнами заливал алым светом вересковую пустошь, делая ее похожей на кровавое море.
***
Утро серо-лиловым маревом дрожало за окнами. Ветер гнул верхушки деревьев, кружил листву по тропинкам заброшенного неуютного сада, оплетенного плющом и диким виноградом. Ветер стучался в стекла, и они жалобно дребезжали, будто призраки пытались попасть в замок, чтобы спастись от ледяной осенней непогоды. Срывался редкий снег, и казалось, белые мошки летают над чахлыми кустами и вымерзшей травой.
Холод первого приютского утра заползал не только под одеяло – жесткое и совсем не греющее – но и в душу. Аделаида не привыкла спать в таких жутких условиях, на тонком матрасе, да еще и в неудобном одеянии с неприятными грубыми швами… Сорочку ей выдали после вечерних молитв вместе с другими вещами. Строгая серая форма, фартук, чепец, простой гребень и заколки – ничего лишнего, ничего отвлекающего…
Ничего красивого и вызывающего восхищение и соблазн.
Именно так сказала вчера мать Джорджия, помощница настоятельницы, после того как приказала одной из воспитанниц – тихой и забитой девушке с отрешенным лицом блаженной – выдать Аделаиде вещи. Мать Джорджия, пухленькая, добродушная с виду, показалась очень приятной, не в пример матери Екатерине. Как голубка против мерзкой вороны. Девушки, как поняла Аделаида, относились к матери Джорджии очень почтительно и частенько пытались спрятаться под ее крылом от наказаний и гнева настоятельницы. Правда, не всегда удачно.