Он нахлобучил шлем на голову. Привычно двинул плечами, позволяя тяжелому подшлемью расправиться. Из узких прорезей сверкнули карие глаза.
Затем карета резко спикировала вниз. Олонецкий скользнул вбок и обнял Веденею. Заявил глуховато из-под шлема:
— Хоть сейчас прижмись ко мне покрепче. Ведь замерзла же. Ну?
Она вздохнула, притиснутая к его телу. Пробормотала:
— А как же ваши гости?
— Эти трое полетают над садом. Отвлекут немного сторожевых магов. На расстоянии в полверсты я управлять каретой ещё могу. — Олонецкий громко фыркнул. — И один из них тоже маг Зеленого Листа. Светится зеленью, почти как я. Удачно сложилось!
Пару мгновений спустя дверца кареты распахнулась. Олонецкий выпрыгнул, прижимая к себе Веденею. Падение их оказалось обнадеживающе коротким. Волостарь приземлился на полосу каких-то низеньких кустов. И сразу отступил, удерживая равновесие.
Веденея лишь всхлипнула, когда пружинистые ветки, сунувшиеся под подол, разодрали на ней чулки — но не расцарапали кожу. Олонецкий, не отпуская её, отступил к яблоне. Прошептал, остановившись под развесистой кроной:
— А теперь ты мне поможешь.
Следом он потянул Веденею к решетчатой ограде, поднимавшейся в нескольких шагах от них и облитой отсветами уличных фонарей. Пояснил негромко:
— Это сад рядом с домом Льетича. Хозяева ушли или спят. Окна в особняке темные…
И где те окна, полуобморочно подумала Веденея. Когда он успел их разглядеть?
— За углом сада стоят наемные кареты, — продолжал Олонецкий. — Поджидают тех гостей с вечеринки, у кого нет своих повозок. Я перекину тебя через забор, и ты подзовешь одну из них. Потом прикажешь вознице зависнуть над этим садом. Намекнешь, что у тебя тайное свидание с хозяином этого дома. Ты сможешь, я знаю. Мне высовываться на улицу нельзя, в небе носятся стражи.
Зачем я это делаю, ещё успела подумать Веденея.
Олонецкий вдруг вскинул её вверх, стиснув ладонями бедра. Она ухватилась за столб ограды, внезапно прижавшийся к животу — и рука Ярмира придавила её к каменному боку столба.
Вторая рука скользнула сквозь узорчатую решетку. Потом замерла в воздухе. Ладонь раскрылась подобием ступеньки.
— Лезь на ту сторону, — тихо велел Олонецкий. — Не бойся, провинциальная фиалка. Я тебя не уроню. Я понадежней паркета, к которому ты привыкла.
Ладонь Олонецкого, давившая на её ягодицы, казалась каменно-неподвижной. Веденея, подтянув юбки повыше, перекинула ногу через решетку. Ухватилась за ограду и развернулась, слушая, как шуршит шелковое платье по кованым завиткам…