— Ты же не думаешь, что новые правила, навязанные нам драконами, справедливы? Что это за мир, когда драконам и магам можно все, а чернокнижники должны сидеть и не высовываться? Это по-твоему справедливость?
Один за другим все встали и сложили тарелки в раковину. Последний был Хук.
— Сегодня моешь посуду и убираешься ты, Николь, — заявил он. — Терпение и труд научат тебя ценить полученное и не рассуждать о том, чего ты не понимаешь.
И все как один покинули столовую, оставив меня с грязной посудой и коричневой массой на дне огромной кастрюли.
Попробовав подгоревшую кашу, именно этим и ужинали ребята, я без сожаления выскребла ее в мусорное ведро и залила горячей водой, чтобы пригорелости отмокли. Перемыв тарелки и ложки, поморщилась от урчания в пустом желудке.
Но я лучше сооружу себе бутерброд, чем буду есть коричневое месиво.
Сотворив два высоких чуда с зеленью, ветчиной, поджаренным омлетом и под соусом, я облизнулась и перенесла тарелку на стол. Сейчас поставлю чайник и поужинаю.
Именно в этот момент Ауч вышел из-под лестницы, уставший и осунувшийся.
— Продрог и проголодался, — сообщил он, отодвигая меня от стола, быстро ополаскивая руки горячей водой, в которой я собиралась мыть кастрюлю. А потом уселся на мое место, придвинул к себе бутерброды и стал торопливо их поглощать.
В животе опять заурчало…
— Налей мне чай погорячее, — распорядился Ауч, — и сядь напротив.
Я быстро налила чашку ему и себе. Залью желудок хотя бы водой. Потом поищу в холодильнике еще чего-нибудь съестного.
— Ты точно слышала в подвале голос? — начал допрос отец Орм.
— Не голос, — поправила я, — скорее шепот. А вы?
Ауч стал жевать медленнее, явно прислушиваясь к себе, вспоминая.
— Это был странный звук. Очень похожий на звон в ушах. Его можно было принять за шепот. Такое бывает от давления.
Я в шоке уставилась на него. Как можно убедить себя, что шепот в голове, просто шум от давления? Что демон сделал с его разумом?
— Но… А как же жуткий смех? — проговорила я.
Ауч бросил второй недоеденный бутерброд и схватил меня за локоть, потянув к себе. Я пискнула, задела чашку, она опрокинулась и чай разлился по столу. Но Ауч не обращал на это никакого внимания. Безумным взглядом он впился в мое лицо и проникновенно спросил:
— Какой смех?
Неужели он его не слышал? Демонического смеха? Уж его то точно с шумом не спутаешь.