Поэтому детдомовские работали по мелочи. А самое страшное, что с тобой может случиться, если ты работаешь по мелочи, это поймают и поколотят. Не всем хотелось быть битыми и детдомовские сорганизовались в три небольшие банды. Банды держали в страхе округу около недели, а потом окрестные мальчишки объединились и только крепкие двери и высоко расположенные окна спасли незадачливых бандитов от решительного штурма. Ну и конечно заступничество девчонок-воспитательниц, отчаянно трусивших, но, тем не менее, решительно вставших на их защиту. Нападавшие оценили смелость и осаду сняли, пообещав, однако, что в следующий раз пощады не будет.
Попадать под обещанную раздачу не хотел никто. Как и подыхать голодной смертью, потому что, если потреблять еду, предлагаемую пищеблоком, то сандалии можно было откинуть еще раньше, нежели явятся мстители.
По этому поводу в одной из спален собрался великий народный хурал, включающий самых авторитетных из оставшихся старших и особо доверенных воспитателей. Ругались, потому что спором это назвать было нельзя, часа два. Но к общему решению так и не пришли. И когда воспитатели в полном составе покинули спальню, один из детдомовских авторитетов предложил посылать младших, из тех, кто выглядит пожалостнее, нищенствовать в Питер. Идею обдумали и приняли как рабочую. Действительно, местных изящно обходили, а местные, надо сказать, для детдомовских были проблемой. А Питер – город большой. Там, по мысли детдомовских стратегов, а также тактиков вопросов быть не должно. Как потом выяснилось, с реалиями они были знакомы плохо. Правда, если быть честным, взрослые, в отсутствие которых и была принята эта концепция, действительность тоже знали отвратительно. Они ее просто не касались.
Когда стали выбирать кандидатуры, так сказать «попрошаек», мнения опять разделились. Оказалось, что буквально все по-разному представляют себе, как внешний вид, так и характер будущих «снабженцев». И если внешний вид очень скоро перестал служить яблоком раздора, так как, благодаря «усиленному» питанию большинство кандидатов выглядело так, что это вызывало жалость у любого нормального человека. Но когда дело дошло до личных качеств кандидатов, то тут дело едва не закончилось мордобоем. Одни настаивали, что попрошайка должен быть живым и шустрым (кто-то в дальнем углу пробормотал: «Ага, и на баяне хорошо играть», но так как в это время в комнате буквально на миг воцарилось молчание, то все его прекрасно услышали). Ругань достигла апогея и, казалось, вот-вот начнется всеобщая свалка. Но тут, опять же, кто-то, видать, на остатках здравомыслия, выдал: