Утром Валька был разбужен чуть свет и, ничего не понимая, предстал перед комиссией, состоящей из самых старших из оставшихся в строю. Он был признан годным и в сопровождении двух, осознающих свою ответственность шкетов, направлен в столовую. Толстая повариха, привыкшая трескать за целую группу, недовольно заворчала, глядя на тощего инвалида, которого надо было накормить от пуза. Это ж сколько продуктов должны были пролететь мимо. А пацан, судя по голодному блеску в глазах, своего упускать не собирался. Но двое ответственных мягко объяснили поварихе, что она не права и огромная тетка, раз в пять тяжелее их вместе взятых, угрюмо заткнулась.
Такого изобилия Валька не помнил с тех самых времен, как жил с родителями. Он оглянулся на пацанов. Те сглотнули и отвернулись, и Валька подумал, что может быть, его готовят для какой-нибудь жертвы. Аппетит сразу пропал. Он, не замечая алчного взгляда поварихи, нехотя прожевал бутерброд с колбасой и запил жиденьким, но сладким чаем. Потом вопросительно посмотрел на своих конвоиров. Конвоиры сцепили руки, сказали: «Садись» и рысью помчались по коридорам.
К электричке, почти за полкилометра, Вальку доставили таким же способом. Правда, там уже были другие ребята, постарше, которых Валька не знал и среди них одна девчонка. В электричке Вальку усадили в начале вагона и вручили билет, а сопровождение рассосалось, будто его и не было вовсе.
По приезду прямо на перроне Московского вокзала устроили быстрое совещание, уточняя, какой вокзал является наиболее подходящим. Московский отмели сразу из-за большого количества ментов. Сошлись на Витебском – и ехать недалеко и направление приличное. Валька по-прежнему ничего не понимал, но в метро с одним из сопровождающих пошел охотно – в метро он давно не был, и вспомнить его было приятно. Остальные в целях экономии двинулись пешком.
На Витебском вокзале Вальке, наконец, разъяснили цель поездки. Он сначала было взъерошился:
- Как так? Да чтобы он… Да никогда…
Но потом подумал, прикинул, вспомнил голодные глаза обитателей спальни, вспомнил, как смотрели на него пацаны в столовой и решился. Все это время сопровождающие молчали, глядя понимающе, и Валька был им благодарен за это.
- Ну и где тут? – он огляделся.
Народ понял, что от выбора места зависит очень многое. Посыпались предложения. Показалось, что наиболее хлебными должны быть места у касс и у вокзального буфета. Валька, сопровождаемый эскортом, делавшим вид, что уж они-то здесь совершенно не при чем, двинулся к облюбованному месту. Он пристроился недалеко от кассы буфета, вне досягаемости взгляда и рук кассирши, оперся на свой костылик, приняв максимально перекошенную позу, и выставил вперед замызганную кепку. Особо подчеркивалось, что кепка должна выглядеть очень сильно поношенной. Да Валька бы такую никогда на голову не надел.