В общем, он обосновался на рабочем месте. Эскорт, оценив диспозицию, рассосался по залу и пропал из вида. Сначала ничего не происходило, но потом Вальку заметили. Наверно все-таки вид у него был достаточно жалкий. Он удостоился нескольких любопытных взглядов. Но лидерами, как всегда в таком деле, были старушки. Когда в его кепку упали первые монетки, Вальку передернуло. Он старался не смотреть бабушкам в глаза и неудержимо краснел. Однако те приняли это за дополнительные признаки его убожества и только больше жалели несчастного мальца.
А вот следом за старушками стал подходить совсем другой народ. Некоторые даже пристально его рассматривали, как будто заранее признавали маленького инвалида в преднамеренном обмане. И только убедившись, что, на первый взгляд, Валька вроде настоящий, снисходили до милостыни. И ведь видно же было, что, в отличие от бабушек, отдавали далеко не последнее. И хотя, как Вальке объясняли, рубль уже был деревяннее некуда, очень редко в драную кепку падали бумажки, а чаще звенела почти ничего не значащая мелочь.
Кассирша Вальку все-таки заметила. И хотя он улыбался ей робко и заискивающе, женщину это не проняло. Она даже оставила свой пост у кассы, чтобы изгнать маленького попрошайку. Небольшая очередь, было, гневно загудела, но тут же была жестко опущена всего несколькими словами, но сказанными с таким напором, что люди поневоле задумались – если человек так говорит, значит имеет право. В неблагословенные времена проклятой советской власти эту кассиршу тут же смешали бы с грязью, а кое-кто даже вытер бы об нее ноги. Впрочем, и Валька тогда бы не стоял у буфета.
А сейчас Валька медленно выгреб из кепки свои жалкие копейки, сунул их в карман и нахлобучил кепку на голову. Кепка уютно угнездилась у него на ушах, а полуоторваный козырек, повиснув, закрыл один глаз. Скособочившись еще больше, чтобы выглядеть совсем уж жалко, Валька побрел прочь. Стук костылика в разом затихшем зале раздавался особенно громко. И наряду с этим постукиванием раздалось свистяще:
- С-сука!
И следом воздух прорезал пронзительный визг. Валька оглянулся. Кассирша с поразительным для такой комплекции проворством улепетывала в заднюю дверь. Очередь радостно заорала. Это была прямо революция в отдельно взятом зале вокзала, когда организованная масса пролетариев изгоняет подлого эксплуататора. А Валька, значит, оказался инициатором революционного взрыва.