— Не то показываешь! — старший из приведших меня мужчин сзади за ворот комбинезона схватил, грубо дёрнул, толкнул вперёд, и я из разошедшейся уже до самого низа молнии выпала.
Глаза опустивши, зарделась стыдливо. Ведь практически нагая теперь.
— Нету царских знаков на ней, — оглядывая всю меня, судья с уверенностью констатировал, при этом слащаво языком цокая, относительно моего белого тела и всей конституции. А что он ещё увидеть хотел? Сознательная тысячелетняя селекция, отбор и евгеника, такими всех нас искусственно вывели! Всё идеально у меня и таких почти точных копий-сестёр у нас на станции ещё сотни с три! А поверит ли он, если я про восстанавливавшие наночастицы ему в своей крови поведаю? Конечно, невыносимо больно мне будет, когда калёным тавром начнут жечь, но дней через несколько от того шрама и следа не останется! Рука и нога даже новая вырасти сможет, а вот если за шею повесят или голову отрубят, то тогда умру, пожалуй. Хотя, без нужных процедур, все эти частички в крови постепенно сойдут на нет, самой обычной сделаюсь, но где-то с полгодика у меня ещё в запасе есть…
— Кожа светлая, изнеженная, божественных лучей мало видевшая... Ни в поле, ни по хозяйству явно не работала она! Какая ж из неё рабыня могла быть?! За ложь языки вам прижечь велю! — продолжая, важный судья тем приведшим меня мужчинам палкой грозить принялся.
— О, не лгали мы! — павши ниц, как-то синхронно заголосили они.
— О судья, — теперь я заговорила, справившись со своей стыдливостью и смело глаза подняв. — Не обманывали они, я и действительно не заговаривала с ними.
— Как оказалась здесь? Из какого рода будешь? Какое имя носишь? — принялся расспрашивать меня судья.
— О, судья, — томно произнесла я, пытаясь подняться с туго стянутыми за спиной руками, и свою историю сходу придумывая, в то не поверят ведь, что буквально на головы им свалилась. — Я из знатного рода, из Чёрной земли нашей, только с далёкой окраины. Чужестранцы пришли и напали на нас. Убили всю родню мою и воинов. Меня же захватили и повели куда-то, а я ночью сбежала от них, сандалии потеряла свои, изранила ноги все, уж и не ведаю, и куда и забрела за столько дней…
— Ты носила сандалии? — неверующе воззрился судья на меня, я же, удивляясь изумлению его, головой покрутила, вопросительно глядя на ихние босые мозолистые ноги.