Еще один снимок. Лейс и лейса Чедвик, молодожены, невесть почему выбравшие для проведения медового месяца не морское побережье, залитое солнечным светом, а провинциальную глушь. Юная Дороти Чедвик, всего-то девятнадцати лет от роду, застенчиво улыбалась с фотографии. Светлые кудряшки, ямочки на щеках. Пол, ее супруг, смотрел в камеру важно и серьезно, сразу видно, не легкомысленный юнец, а солидный семейный мужчина. Костюм свободного кроя по замыслу портного, вероятно, должен был скрывать полноту, однако же выглядел излишне мешковатым, словно с чужого плеча. Темные волосы гладко зачесаны, тонкие усики напомажены и тщательно уложены.
Идем дальше. Лейс Гарольд Баггинс, полковник в отставке, приятель нашего фальшивого дядюшки. Он вызвал у меня некоторое беспокойство: получится ли обвести его вокруг пальца? Или же лейс Баггинс твердо уверен в том, что у старины Райнольда нет и не было никаких племянниц? Впрочем, лейс Райнольд уверял, что с его другом у нас проблем не возникнет. Хорошо, если так.
Я взяла следующий лист – и сердце замерло на миг, провалилось куда-то в грудную клетку.
В юности я не влюблялась, подобно подружкам, в красавцев-актеров, не завешивала стены своей комнаты плакатами, не писала кумирам долгих слезливых писем. Более того, всегда посмеивалась над тем, как можно потерять разум всего лишь от экранного образа. А сейчас смотрела на снимок – и не могла отвести взгляда от темноволосого молодого мужчины с правильными чертами лица и насмешливыми серыми глазами.
Это все потому, что слишком уж Клайв Грейстон слишком уж не соответствовал чинному благопристойному Хантлберри, тихой запруде со стоячими вода, безмятежной сельской гавани. Его с легкостью можно представить на палубе корабля, непременно под черным пиратским флагом, вглядывающимся в горизонт. Черные пряди трепет ветер, соленые брызги летят в лицо. Или даже в гуще схватки: я так и видела, как лейс Грейстоун смеется в лицо противнику. Или за рулем спортивного авто во время гонки. Или в безупречно строгом костюме в просто, но дорого обставленном кабинете, заключающим многомиллионную сделку. Или на охоте, непременно на крупного и свирепого хищника. Словом, где угодно, только не в деревенской глуши, выращивающим тыквы и разводящим гусей.
Хлопнула дверь, отрывая меня от созерцания.