— Тьфу на тебя, горлопанка!
И на всякий случай сотворила обережный знак.
Эффект, как любил говорить мэтр Лидар, превзошел все ожидания. Сорока вдруг свалилась наземь, поджав когтистые лапы, и не успела Дита испугаться, что тут горлопанке и конец пришел, перекинулась в патлатую неряшливую девку. Та злобно зыркнула и зашипела:
— Ходят! Топчут! Подарки другим несут!
Поднялась на ноги, встала перед Дитой, уперев руки в бока, — худая, растрепанная, глазищи черные, волосья жесткие, нечесаные, дыбом стоят! По правде сказать, в Стынь-Ключе, едва завидев такое страшилище, детвора с криком бы кинулась врассыпную, только ее и видели. А может, и не только детвора. Но Дита не даром проводила время в ведьмачьей школе.
На танцульки и гулянья не бегала, на парней не заглядывалась, а то так заглядишься, моргнуть не успеешь — а тебя и засосет… во всякое. В ночные свидания под луной, ахи-вздохи, думы-раздумья. Так и обучение без толку пройдет. Насмотрелась Дита на таких девчонок вдосталь. Одни ведьмаки в голове, ни о чем путном думать больше не могут — будто те медом обмазаны и бриллиантовой крошкой обсыпаны, а ведь там и смотреть не на кого. Почти. И уж точно не так, чтоб совсем разум терять.
Да и не за тем Дита в школу ехала, чтобы тратить драгоценное время на всякую ерунду. Она многому научилась, а сколько книг о разной нечисти, и опасной, и забавной, и наглой, и не очень, перечитала — не сосчитать! Поэтому и знала, кто перед ней. Только вот что эта растрепанная гадина из полей забыла в лесу — вопрос интересный. Может, то же, что и все остальные в сегодняшнем Затемье: к празднику подтянулась, а может, специально выползла — караулить зазевавшихся прохожих, пугать пугливых.
— Подари бусики! А то дальше не пропущу! — нахально заявила страшенная девица.
От такой наглости Дита даже немного растерялась. Ишь ты, чего захотела. Да тут уже не подарочки, а натуральный грабеж средь бела дня!
— Сгинь! Сгинь-пропади, кудельница-горедельница, пакости свои не твори, а не то так хвост подпалю, что не до бусиков будет! — Дита подняла руку, в горсти начал собираться живой огонь.
Нечисть — она вся недобрая, даже та, что дом бережет и помогает. Ко всей особый подход да особое слово нужны. Ну так ведьма на то и ведьма, ее тоже доброй не назовешь. Не зря в главный ведьмовской день подарки нечисти носят да всячески ее задабривают. Но вот кого-кого, а кудельницу задабривать Дита не желала. Мерзкая нечисть, мерзее и придумать сложно. Потому что вредит тем, кому вредить любой бы постеснялся — беременным и детям малым. Сжечь бы сразу, но правило железное: сначала слово, потом дело. Договаривайся, пугай, а уж если не получилось, тогда только бей или беги. Но сейчас долгих переговоров Дита затевать не собиралась. И кудельница почуяла, зыркнула на огонь в ведьминой горсти, обернулась в сороку и вспорхнула в гущу еловых ветвей, а уж оттуда обложила ее птичьей руганью.