— Ты такая мягкая... — прошептал он. — Такая послушная. Такая моя.
Я вздохнула, прильнув к нему, и в этот момент поняла: я снова проиграла. Снова капитулировала перед своим врагом, перед своим богом. Лоренс. Мой ректор. Мой палач. И мой рай.
Его губы нашли мои. И весь мир исчез.
Он целовал меня так, словно хотел выжечь мою душу, вытравить из неё остатки воли, разума, достоинства — оставить только дрожащую от желания тень, созданную лишь для него. Его пальцы сжимали мою талию, будто проверяя, не рассыплюсь ли я прямо сейчас в его руках, не растаю ли, не обращусь ли в прах.
Я не могла дышать. Я не могла думать. Вся я — до последней капли крови, до последнего излома сознания — растворялась в его прикосновениях. Он шагнул вперёд, заставляя меня пятиться, пока не прижал к стене, его ладонь легла на мою щеку, а вторая скользнула по спине, между лопаток, затем ниже, к бёдрам. Я всхлипнула от этого движения — слишком точно, слишком властно, слишком...
— Ты дрожишь, — прошептал он мне в губы, прикусывая нижнюю. — Боишься меня, Амарелла?
Я хотела соврать. Хотела сказать, что не боюсь. Что я сильная. Что я не просто вещь, не его игрушка. Но всё, что сорвалось с моих губ, был предательски хриплый шепот:
— Да...
Он усмехнулся. Мягко. Опасно. Губы его скользнули к уху.
— Хорошо. Запомни это. Страх — твоя верность. Он не даёт тебе забыть, кому ты принадлежишь.
И в следующий миг он взял меня на руки. Подхватил так резко, что я вскрикнула, вцепившись в его плечи. Он понёс меня к кровати — широкой, застеленной чёрным шёлком, такой же роскошной и пугающей, как он сам. Опустил меня на неё, не сводя глаз, как хищник, загнавший добычу в угол.
Я лежала, не зная, что делать. Казалось, даже дышать надо было с его разрешения. Мой шелковый пеньюар почти не скрывал тела. А кружевной комплект под ним казался издевательски откровенным — таким, каким он сам выбрал его в бутике, решив, что именно так я должна выглядеть для него ночью.
— Сними, — приказал он.
Я приподнялась на локтях.
— Что?
Он даже не моргнул:
— Всё. Я хочу видеть тебя без лжи.
Мои пальцы дрожали. Я тянула за завязки, чувствуя, как пылают щёки. Он не помогал. Только смотрел, как я, запинаясь, раздеваюсь сама. Как скидываю с плеч пеньюар. Как расстёгиваю крючки лифа, оголяя грудь. Как стягиваю последнюю ткань, оставаясь перед ним обнажённой. Уязвимой. Беззащитной. Его.