И тогда он посмотрел на меня.
Я не дышала. Он — тоже. Только этот взгляд… этот взгляд прожёг мне грудь, разорвал всё, во что я верила. Потому что я вдруг поняла: он пришёл не разрушить свадьбу — он пришёл забрать меня.
Жених шагнул вперёд. Закрыл меня собой, как стена. Он знал, что не успеет. Он всё равно закрыл.
— Уходи! — выкрикнул он, вытягивая руку с серебряным кинжалом. — Она не твоя!
Но он не ответил. Просто поднял руку.
Выстрел был глухим. Как бы ты ни готовился, ты не готов услышать, как в сердце твоей любви врезается металл. Пуля врезалась в грудь моего жениха, словно отметина от палача. Его глаза распахнулись, он дернулся — и рухнул, с глухим, страшным стуком, как будто сердце Бога упало на камень.
Я закричала. Так, как не кричала никогда. Так, как будто всё, чем я была, вырвалось через горло. Я рухнула на колени, обхватила его голову, гладила лицо дрожащими руками, шептала бессвязное: «Пожалуйста… пожалуйста… нет…» Я звала его по имени. А он — уже не слышал. Губы были приоткрыты. Ресницы дрожали, как у спящего. Но это был не сон. Это был ад.
И тогда он подошёл.
Он остановился прямо напротив меня, глядя, как я цепляюсь за мёртвое тело. Как цепляется существо, у которого отобрали последнюю надежду.
Он наклонился, небрежно, как будто рассматривал трофей, и проговорил спокойно, почти насмешливо:
— Теперь ты вдова. Или как там называют несостоявшихся жен?
Один миг — его рука в моих волосах. Как клык, вонзившийся в горло. Он не тянул — вырвал меня из собственной жизни, из мёртвого тела жениха, из белого платья, из последней иллюзии, что у меня есть выбор.
Я вскрикнула — не как женщина, как существо, которого рвут на части. Попыталась отбиться — ногтями, локтями, голосом, всем, что во мне ещё было живым.
— Ты больной ублюдок!.. — выкрикнула в лицо, ощущая его дыхание, тяжёлое, как дым от пожара. — Отпусти!..
Он смотрел. Не человек.
Волк в теле мужчины.
Глаза — жёлтые. Слишком спокойные. Слишком уверенные, как у зверя, который давно понял: ты уже в пасти.
Он не шевельнулся, когда я ударила его по лицу. Только щёлкнул шеей — и улыбнулся, как будто я не ранила, а поцеловала.
— Умница, — выдохнул он. — Моя рыбка не из тех, кто тонет молча.
Позади раздались крики. Капо охотников бросились вперёд — я узнала лица отцовских друзей, его телохранителей, тех, кто клялся защищать меня до смерти. Кто-то закричал: