— Ама, я не… — начал он, уже чуть тише, и в голосе его проскользнула паника. Он наконец-то начал понимать, что эта сцена не закончится простым «извини» и слезами на шее.
— И не смей начинать свои «я не…»! — перебила я еще раз, уже захлебываясь воздухом, но не останавливаясь. — Ты не что?! Не виноват?! Не собирался?! Не получил удовольствия?! Да ты стонал, как блудный кот, когда она тебе на член насела, я слышала всё, и видела всё! — Я схватила со стола какую-то папку и со всей силы швырнула в стену — она с грохотом отлетела, рассыпав содержимое, и всё, что я чувствовала — это как будто что-то внутри меня тоже с треском упало, раскололось, превратилось в осколки, которые уже невозможно собрать.
— Это ошибка! — выкрикнул он, нервно, отчаянно, делая ещё один шаг. — Это была… слабость. Она пришла, она… она знала, куда давить, Ама, прошу, поверь, это была секунда, секунда слабости…
— А ты знаешь, что я тоже человек?! — крикнула я, уткнувшись в грудь кулаками, дрожащими, бессильными. — У меня тоже бывают слабости. Но почему-то я их себе не позволяю! Знаешь почему?! Потому что я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Потому что я тебе верила! А ты… ты меня унизил. При ней. При себе. При нас.
Он уже почти потерял самообладание, руки дрожали, взгляд метался между мной и разбросанными на полу бумагами, словно пытаясь найти там спасение или оправдание. Его голос срывался, переходил то в тихие мольбы, то в резкие отрезвляющие слова, которые звучали совсем не убедительно:
— Ама, ты должна понять, это не я! Это она! Это Лилиана! Она… она меня заставила! Я… я сопротивлялся, но она такая… такая, что невозможно было устоять! Ты же знаешь, какой у неё характер — как у королевы пчёл, она манипулятор, она играет с людьми, и я… я просто сорвался!
Я смотрела на него, и глаза мои вспыхнули огнём, в груди всё сжималось так, будто кто-то сжал сердце в кулак и сжал ещё сильнее. Я сделала шаг вперёд, почти нависла над ним, словно хотела прожечь его взглядом, и выдохнула с презрением, полным горечи и ненависти:
— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты — бессильный мальчик в лапах Лилианы, который ничего не мог сделать? Что ты — раб её желаний и капризов, а не взрослый мужчина, который должен был защитить свою невесту? Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты просто «сорвался», а не предал меня по своей воле? Ты пытаешься снять с себя ответственность, как ребёнок, который сломал любимую игрушку и теперь плачет, что это был не он!