Ему снилось, что он снова на том самом берегу. Там, где он выбрался из воды — мокрый, уставший, сразу зацепился и упал, став ещё и хромающим. Только теперь всё было невыносимо громко. Ни ветра, ни звуков. Но будто сам воздух взрывался и кричал, давил на уши. Роман зажал их ладонями, но не помогло: на барабанные перепонки давило, что именно? – он понять не мог.
На камнях стояла девочка. Маленькая, лет шести, в не то чёрном, не то тёмно-коричневом платье. Платье висело мешком, рукав был подран. Она стояла и смотрела на реку.
Роман обернулся. В туман, прочь от неё, медленно и беззвучно, уплывала лодка.
В этот момент пазик резко затормозил. Роман дёрнулся вперёд и с глухим “бум” врезался лбом в спинку сиденья. Он не успел даже вскрикнуть.
— Вставай, утопленничек, приехали, — захихикали бабульки, как по команде. Три скрипучих голоса слились в один.
Воронцов приподнялся, ошарашено оглядываясь. Автобус больше не трясся. Всё стихло — мотор замер, только где-то под капотом ещё щёлкало остывающее железо.
Шторка между салоном и водителем отъехала вбок. Её отодвинула рука — длинная, как ветка, с узкими пальцами, сухими, будто деревянными, и когтями, как у птицы. Роман застыл.
Две бабульки перед ним вдруг залезли с ногами на сиденья. Они нависли над ним — крохотные, но… Роман только теперь понял, насколько они были... ну, странные. Мягко говоря. Ни одна не дотягивала до метра ростом, все скрюченные, сгорбленные, все три прихрамывали. Одеты они были в старые, пыльные одежды, цветастые, но давно выцветшие платки. Пёстрые шали. Резиновые ботинки.
И вот они сняли платки. Под ними были лица. Сухие, морщинистые, с заваленными внутрь щеками, отвисшими подбородками. Но самое главное — глаза. Мёртвые, впалые глаза, что остались лишь глазницы, а белков больше не было. И они светились. Красным, тусклым, светом.
Роман подавился собственным криком.
— Твоя остановочка, утопленничек, — сказала другая бабулечка.
Голоса у них был шершавыми. Сухими, как бы скрипели ногтем по стеклу. Они прищурились. Улыбнулись. Зубы были острые. Мелкие, неровные, как у щуки. Грязно-жёлтые. Подходящие для такого лица.
Роман догадывался, что совершает ошибку. Но он закричал и потерял сознание.
***
Роман приходил в себя медленно. Сначала перед глазами была только темнота. Всё кружилось, его поташнивало, голова гудела. Он не понимал, где находится, но слышал голоса, они пробивались к нему будто через толщу воды. Русскому Романа с детства учили прадедушка и дедушка, но обрывки слов собирались во французские слова, не имевшие смысла.