Стол был не слишком изысканным, но
обильным и сытным. Правда, ели, в основном, мы с Клейстом, а
журналист, главным образом, задавал вопросы, да записывал в блокнот
ответы. Изредка делал паузу на пару глотков чаю и продолжал
спрашивать.
По мере насыщения наваливалась
усталость. Я натуральным образом осоловел, и это без капли вина.
Механик тоже принялся клевать носом. Видя это, Игнатьев прекратил
над нами издеваться.
- Ну что, на сегодня все.
- Что значит, «на сегодня»? –
возмутился я. – Вы, любезный Федор Иванович, и без того за два
койко-места получили исключительные права на интервью с нами. И
учтите, я желаю прочесть ваш опус прежде, чем он попадет не то, что
в газету, но даже к вашему редактору.
- Хорошо-хорошо. Но ведь вы и завтра
захотите хорошо выспаться, причем на чистых простынях и после
бани?
- Вот завтра и поговорим. А сейчас,
прошу прощения, я вынужден вас покинуть.
Они подошли ко мне утром, когда мы
уже собирались к месту старта. Клейст закреплял на мобиле
отремонтированные баллоны, Игнатьев возился где-то в доме, а я,
отдохнувший и полный сил, вышел на улицу к воротам. Тут-то меня и
прижали трое: два здоровенных жлоба, у которых весь мозг, кажется,
перетек в бицепсы, и третий – наглый высокомерный тип с пижонской
тросточкой, которая совершенно не шла к его сапогам и косоворотке.
Драться было бесполезно: эти двое превратили бы меня в отбивную за
полминуты, если не быстрее. А стрелять, вроде как, еще рано.
Пришлось стоять и слушать, что мне сейчас будут втирать.
Собственно, я догадывался, что именно, осталось получить
подтверждение моим догадкам.
Наглый смерил меня взглядом, сплюнул
табачную жвачку и процедил через губу:
- Эту гонку ты должен продуть.
- Это еще почему? – попытался я
хорохориться.
- Потому, что хозяин поставил на
другого. А он очень не любит проигрывать.
- А если я этого не сделаю? Я тоже не
люблю проигрывать.
- Тогда заказывай место на кладбище.
Лучше прямо сегодня, а то завтра не успеешь. Гы-гы-гы!
Хлыщ мерзко рассмеялся, потом
развернулся и расхлябанной походкой зашагал прочь, небрежно вертя в
руках свою тросточку. Громилы последовали за ним, а я остался
стоять.
Пока я приходил в себя, Клейст выгнал
мобиль на улицу. Подозрительно глянул на меня, но промолчал. Как ни
в чем ни бывало, он пересел на свое сиденье, я плюхнулся за руль и
мы поехали. И лишь через полчаса после старта, когда по обочинам
перестали попадаться зеваки, мой напарник завел разговор.