— В вашем прогрессивном мире не учат,
что таращиться — неприлично? — с ноткой игривости спросила она.
— У нас говорят иначе. Не таращиться,
а невозможно отвести глаз.
Девушка улыбнулась и взяла меня под
локоть. Так мы и пошли вдоль опустевшего коридора по направлению к
выходу.
— Мне жаль вашего отца, Анри. Он
правил железной рукой в ежовой рукавице, но иначе ему вряд ли
удалось бы удержать дворян в узде.
— Он видел в князьях защиту и опору.
Единственных, кому можно доверять, и благодаря которым Белгород еще
не захватили соседи. Ну и как — помогли ему друзья на том пиру?
Советница многозначительно
вздохнула.
— Но не волнуйся. Теперь все будет
по-другому. Я найду иной источник силы, от которого не буду
полностью зависеть.
Стоило нам занять места по обе
стороны от лафета, и канцлер зычно протянул:
— Его усопшее величество отправляется
в последний путь! Салют королю!
Офицер махнул саблей, и гвардейцы
выстрелили в воздух. Следом застучали барабаны, а волынщики
затянули бравурно-печальную мелодию. Процессия двинулась к храму
под вспышки фотокамер — среди репортеров я заметил Ладу, которая
прильнула к видоискателю и сосредоточенно крутила ручку камеры.
Похоже, ее неплохо так повысили — что
неудивительно после моих-то рекомендаций. Тут главное не привыкать
— сначала двигаешь людей по справедливости, потом — по дружбе, а
однажды просыпаешься по уши в коррупции.
Мы прошли пустынными проспектами к
позолоченному зданию, напоминающему огромный церковный купол с
многостворчатой дверью. Вдоль стены блестели закрученные спиралью
крохотные отверстия со вставленными в них стеклянными призмами.
Скорее всего, в солнечную погоду
сквозь призмы проникали яркие лучи и наполняли храм буйством света.
Семен Державин в черной сутане вышел вперед и обвел дверь
расставленными пальцами, после чего створки разошлись, точно люк
корабля в фантастическом фильме.
Несмотря на то, что солнце наполовину
скрылось за горизонтом, лучи озаряли внутреннее убранство так, что
пришлось зажмуриться. Внутри в золоте было абсолютно все —
облицовка, подсвечники, погребальный алтарь, скамьи для посетителей
и даже решетка, чтобы вытирать обувь.
Жрец снял с алтаря некое подобие
шапки Мономаха, только с диском вместо креста на макушке. Накинул
расшитый золотом плащ и воздел над алтарем руки. Не знаю, что он
там наколдовал, но пересечения лучей слились в шесть мощных
прожекторов, что ударили в пол вокруг постамента.