Старик смотрел не на Иннэль, а на дознавателя, который, войдя, тут же опустился рядом со стариком на колени.
- Сын мой! – прохрипел тот и поднял обессиленную руку. Лицо старика было покрыто испариной, а губы искусаны до крови. Иннэль с сочувствием подумала, что терзающая его боль сильна, но старик сдерживает силой воли стоны и другие звуки, могущие выдать его слабость. – Сын мой! Как хорошо, что ты приехал.
- Отец! – сдержанно сказал Кэрверт и с почтением поцеловал протянутую руку. – Что произошло?
- Нет времени! Она расскажет!
Тут Иннэль заметила девушку, всего на пару лет старше ее, стоящую у окна. Девушка была одета в голубое платье с простой отделкой. Темно-русые волосы были заплетены в косы, которые обвивали гордую головку. Серые глаза смотрели твердо, а губы были поджаты. Иннэль показалось чуть странным, что ни дознаватель, ни эта девушка, казалось, не проявляли сильного горя, но разве она знала, какие чувства связывали этих троих?
- Ключ, Кэй! – прохрипел старик. – Еще несколько минут, и я вынужден был бы передать его Миаре.
- Я готов, отец, - смиренно промолвил Кэрверт, склоняя голову. Он нахмурился, вздохнул и громко произнес, словно беря всех присутствующих в свидетели: – Я, Кэрверт Рошшель перед лицом Бога, создателя нашего мира, смиренно принимаю почетный долг стать хранителем Ключа.
- Я, Робьен Рошшель, граф Эвелах… - стараясь говорить внятно, но задыхаясь на каждом слове, начал больной, - перед лицом Бога… создателя нашего мира… передаю Ключ… сыну своему, Кэрверту Рошшелю…
Старик попытался приподнять голову, но это ему не удалось, тогда Кэрверт сам осторожно приподнял голову отца и помог ему снять с шеи цепочку. Иннэль увидела, что на цепочке висит ключ. Ключ светился приглушенным золотым светом, и Иннэль показалось, что в воздухе раздается тонкий мелодичный звон. Кэрверт принял ключ и надел цепочку себе на шею. Потом поцеловал руку отца.
- Я взял Ключ, отец, - тихо сказал он, и у Иннэль по щекам заструились слезы. Она сама не знала, почему плачет, и лишь осторожно утерлась платком, который достала из кармана курточки.
- Что случилось? – настойчиво повторил дознаватель, вставая на ноги, и Иннэль подумала, что даже в такой ситуации прежде всего он хочет докопаться до истины.
- Кабан, - прохрипел старик. – Но я его одолел… Боже! Как же горят все внутренности! Как жжет! – и он заметался на постели.