Прислуга всё ещё молча таращилась на меня.
- Значит, так, друзья мои, - я окончательно плюнул на
поддержание образа «старца Григория», всё равно не моё оно,
проколов уже наделал, и сколько ещё наделаю. Гори оно огнём, и
далее по тексту! Просто буду самим собой! – Значит, так. Мне нужна
гитара, скамейка и пустой деревянный ящик.
- Григорий Ефимыч, отец родной, так где ж яё взять-то, гитару-с?
Разве, у дворника балалайка была… - похоже, дворецкий, во избежание
нервного срыва, такими вопросами как «зачем» и «почему» решил более
принципиально не задаваться. Похвально-с!
- Хрен с ней, тащи балалайку. Но гитару добыть, и чем скорее,
тем лучше. И не на поиграть, а насовсем.
- Батюшка, да зачем она тебе нужна-то, гитара эта? – не
выдержала кухарка. Я вперил в неё фирменный взгляд:
- Чтобы играть. Ещё вопросы?
Вопросов более не последовало. Зато в скором времени принесли
скамейку, ящик и балалайку. Взяв это всё, я вышел на лестницу и
начал спускаться.
- Григорий Ефимыч! Отец родной! Куда?! – заголосили слуги.
- На улицу, - пожал плечами.
- В исподнем?! – ахнули слуги хором, и пришлось согласиться, что
вид не самый подходящий для блюзмена. Впрочем, весь вид Распутина
слабо сочетался с моими представлениями о хорошем стиле, но над
этим мы ещё поработаем.
Оделся, возобновил выход в люди. На пороге остановился,
обернулся.
- Улица наша как называется, напомни-ка? – дворецкому.
- Так Гороховая же! – прошептал он, глядя на меня круглыми от
ужаса глазами.
- Иди водку пей. И кухарке налей. – И вышел, придержав
дверь.
Кажется, весь мир, включая Гороховую, замер, когда я вышел на
улицу.
- Святый старче Григорий! – возопил сидящий у моих дверей нищий.
– Благослови мя, многогрешнаго, и подай копеечку убогому!
Ухмыльнувшись, запустил руку в карман штанов: там, помнится,
что-то брякало, а одна монета звука не даст. Точно, три: копейка,
пятак и золотой червонец. От червонца у него репа нафиг треснет,
копейка самому нужна, как медиатор, - так что держи-ка ты, бомжара,
пятачок, и отойди подальше, а то пахнешь больно стрёмно. А
благословения у попов проси, я-то тут с какого боку? Так-то вот.
Поставил скамеечку, ящик – под правую ногу. Эх, давно не брал я в
руки балалайку! Настроим родимую: первая струна – ля, все остальные
будут ми, а слух у меня абсолютный по жизни. Готово дело. Ну, вот
что они столпились? Идите, люди! У вас свои дела ведь есть, у меня
свои…