— Эй, колдун, ты зывой?
Кто-то потряс Левина за плечо. Хрен там.
Кто-то потряс Владимира Ильича за отпинанное плечо снова.
Больно.
— Больно! Плешь тараканья! Аккуратнее нельзя?!
— Зывой, блатцы. Зывой колдун, — радостно сообщил трогальщик,
наплевав при этом в ухо Ильичу.
— Чего ему сделается? Колдун он и есть колдун. А ты видал,
Ерким, как он стражника под нары запустил, так и гвардейцы не
могут. Колдовской приём.
— Может и колдовской, — бас ответившего был степенный, архиерею
впору.
— Глупендяй, ты Кобрун, это у него случайно вышло.
— Ах ты, мышь волосатая! Сам ты жабчерица пупырчатая. Сам —
глупендяй. А это точно колдовской приём, скажи ему Ерким.
— Может и колдовской. Фоня, дай колдуну воды, оно под окном
кринка.
— Сейсяс. Сейсяс напою тибя, колдун. На спину волоться. О сё,
пей. Знатно эк тибя опупенец кливоногий плилозил сзаду
дупинкой.
Владимир Ильич с помощью глупендяя Кобруна и шепелявого Фони
перевернулся на спину и жадно припал к глиняному черепку, возможно
и бывшему в детстве кринкою. Вода ворвалась в пустыню Гоби, что
образовалась у Левина вместо полости рта. Хорошо. Ещё бы всё тело
не болело, и глаза видели, и вообще хорошо.
— Ерохвост (задира, спорщик), — бас прямо в мозг вклинивался,
или ввинчивался, — Кобрун, положите колдуна на нары и укройте. А то
не дотянет до костра.
Костра? Тут вечером костёр разводят, чтобы согреться? Прямо в
помещении? С соломою на полу? Нет, точно пожарный инспектор тут
деньги зря получает.
Событие четвёртое
Надёжность оборудования обратно пропорциональна числу и
положению лиц, за ним наблюдающих.
Закон Уатсона
Владимир Ильич проснулся от возни под боком. Не в переносном
смысле — в прямом. Прямо вплотную к нему кто-то ворочался. Было не
то чтобы холодно, но прохладно, и только правый бок, к которому
кто-то пристроился, находился в комфортных условиях. Тепло, и мухи
не кусают. Кусали с другого боку и за ноги ещё, и это были не мухи.
Насекомые точно, но не мухи. Откуда в такой холод мухи?! Клопы?
Вши? Блохи? Вспомнилось смешное прозвище собаки у них во дворе в
детстве — Чухоблох.
— А у тебя харя не треснет по диагонали зигзагом?!
Тот самый всепроникающий бас отвлёк от мыслей о царстве
таксонов, к нему, кажется, клопы относятся.
— Я зе колдуну плосу.
— Злыдень ты, Фоня, писюкавый. На кой ему еда, его сожгут завтра
поутру. Думаешь, сытому гореть приятней?