Уже на улице Феодор оглянулся, нахлобучил подцепленную шапку
с медяками на каштановые вихры, не забыв сунуть гроши в карман,
снял и вывернул куртку, перекинув её через локоть, и, чавкая на
ходу, принялся заедать свой успех сливами. Погоня затерялась ещё
три улицы назад — валлийские вояки не могли знать всех
хитросплетений центральных улочек Ренны, столицы Аверона, а
имперские стражники не спешили помочь посольской делегации,
прибывшей в город. Народу на улицах было — загляденье! Отличная
погода для вора, как говаривала сестрёнка.
-А штанина-то выпирает,
- раздался невозмутимый голос у самого уха. - Стыд и срам, Феодор.
Что сказал бы наш отец?
Легка на помине! Парень обернулся, сверкнул белозубой
улыбкой, подмигнул.
-Сказал бы, шо с кривыми
руками на дело не ходят, - протягивая сестре сливу, радостно
оскалился Феодор. - Сама-то хороша! Грудь вона из лифа выпадает,
небось тоже не просто так.
Флорика беспокойно оглянулась, дернула его в сторону. Они
завернули за дом, подальше от шумной улицы, и уселись прямо на
ступеньки черного выхода лавки, располагавшейся на углу.
-Показывай, - первой
велела сестра, пытливо вглядываясь в братца.
Феодор самодовольно хмыкнул, полез в карман штанины,
извлекая на свет тряпицу. Развернул.
-Ох ты ж... - сестрица
даже ругнулась, тут же вжала голову в плечи, испуганно обернулась.
Привычка последних лет, проведенных в замке недавно почившего
командующего Аверона. Тамошние хозяева за поведением слуг следили
строго, а уж за этими двумя — близнецами Феодором и Флорикой —
особо ревностно. - Это ты... у валлийцев? То-то шум был, на
площади... а чаво случилось, нихто не ведает, видать, в тайне
сохранить хотют...
-Хотят, - задумчиво
поправил сестру Феодор, снимая с себя нищенскую шапку и ероша
пальцами блестящие каштановые пряди. - Да не смогут. Я не
удержался, Фло! Обоз ехал такой наряженный, расфуфыренный... а
сбоку брешь... Я ведь только финтифлюшку эту схватить и успел,
посекли меня...
-Засекли, - в свою
очередь поправила брата Флорика, осторожно касаясь пальцами
богатого ожерелья.
Украшение блестело в сумерках подворотни так, что блики
драгоценных камней прыгали по стенам, отражались в узеньких
оконцах, переливались всеми цветами радуги. Глазам больно смотреть,
прикоснуться боязно. Таких богатых украшений, таких огромных
драгоценных камней они не видели даже во дворце Синего барона. Леди
Марион к цацкам женским была равнодушна, а фамильные ценности
хранились в подвалах, куда даже Феодор с Флорикой не совались.