- Чего? – и я вспомнила, как за слово энтое ругана была не единожды наставницею, и поправилась. – Что?
- Парадоксальная, - повторил Кирей, будто со второго разу понятней станет. – Такая, что… люди не поймут. Про невесту моего родственничка ты знаешь, так?
Кивнула.
Как тут не узнаешь, если про этую невесту и тараканы по углах шепчутся, да ладно бы тараканы, но и боярыни нашие, которые тараканов не в пример зловредней. И главное, шепчутся так, громко, чтоб услыхала я, до чего боярыня Любляна собою хороша.
И молода.
И родовита.
И вовсе кругом прекрасна, каковой мне, хоть ты семь шкур сыми, в жизни не стать.
- Вот… - Кирей правый рог поскреб. А оный рожек у него кривоватенький, самую-самую малость, а все одно. – И раз уж такое дело, то… у Любляны брат ведь имеется, это ты тоже знаешь.
Кивнула.
Давече с ним битый час рисунки рисовали, щит новый составляючи…
- А раз так, то… неприлично девку при живом-то старшем родиче замуж из царского терема отдавать, - Кирей поерзал. И на всяк случай шкатулку свою от меня отодвинул. – Да и Илья челобитные пишет, просит дозволения с сестрами свидится, а лучше передать их под опеку ему…
И поднос убрал.
А чего? Я только булочку взять хотела. Мне с булочкою сердешные горести легчей переживаются.
- И вот матушка решила… - Кирей замолчал и огляделся.
- Говори, - чую, ничего хорошего с решения егоной матушки мне ждать не след.
- А драться не станешь?
- Не стану, - пообещала я и рученьки за спину спрятала.
- Хорошо… в общем, дело даже не в челобитных. Он о том еще в прошлом году писал, а теперь… и не в приличиях. Плевать ей, честно говоря, на приличия… но девчонки эти… странноватые… и надо бы их из дворца убрать…
Правый рог он тоже поскреб и пожаловался.
- По весне всегда чешутся… подрастают… еще пару лет и подпиливать придется.
Я покивала, мол, сочувствую.
- И вот… если их отпустить, то куда? У Ильи своего дома нет. Когда батюшку его… обвинили в измене, то и имущества он лишился. С одной стороны, конечно, матушка может волей своей вернуть Илье дом, но… там уж пару лет как пожар приключился…
Ох, мнится мне, что не сам собою приключился.
- Одни уголья и остались, - Кирей сел ровно. – А на тех угольях… я был там… еще лет сто, если не двести, жить нельзя, не будет добра тем, кто поселится. Вот… другое поместье дать? Не так их много, свободных, чтоб в столице… и ко всему, ей бы хотелось, чтобы ты с боярынями подружилась.