— Ни-ко-тин, — нараспев,
звонко заявила я сама себе, в очередной раз внутренне содрогнувшись
от эха, отражённого от высокого, в два моих роста, потолка, и пошла
искать портсигар.
Тот нашёлся в кабинете — самой
маленькой из трёх комнат, отданных в моё распоряжение, — на столе
по соседству с брошенным бумажником и удостоверением частного
детектива. Последнее — предмет моей гордости и досады, за четыре
года успело изрядно истрепаться, а сейчас и вовсе намекало на свою
бесполезность. Но я в очередной раз отогнала эти мысли, твёрдо
решив, что вот сейчас выкурю свою законную сигарету, и быстро,
решительно поеду на работу.
Взгляд зацепился за
желтовато-серую бумажку, застенчиво выглядывающую уголком из-под
бумажника, и я снова мысленно чертыхнулась — точно, сама же клала
её вот так, чтобы напомнить себе о необходимости оплатить аренду, и
не прошляпить срок, как в том месяце. Старик Уолтерс, домовладелец,
и так был ко мне слишком добр, выделив одну из квартир для
проживания по вполне умеренной стоимости, ниже среднерыночной.
Конечно, доброта его не была всецело бескорыстной — столь щедрым он
стал после того, как я познакомила его с парой неплохих
специалистов в области юриспруденции, и Уолтерс отстоял своё право
на дом, который у него хотели отнять за вымышленные долги. А вот
домовладельцу по соседству повезло меньше — с ним у меня не было
ничего общего, и теперь вместо дома-близнеца того, в котором
проживала я, буквально через дорогу, за грязным дощатым забором
громоздился уродливый полуразрушенный остов. Строительная компания,
выкупившая «долг», планировала начать возведение какого-то
магазина, но всё застопорилось на этапе сноса, и вот уже два года я
наблюдала за естественным процессом умирания дома. Крайне
депрессивное зрелище, если задуматься.
Задумываться о бренности бытия
мне сейчас не хотелось — квитанция об оплате мотивировала
шевелиться куда лучше, и, безжалостно вмяв окурок в пепельницу на
краю стола, я вернулась в спальню к монструозному платяному шкафу,
занимающему половину стены.
Из недр его ядрёно пахнуло
лавандовым мылом, и вместе с запахом, презрев условности,
выпорхнула моль.
— Вот же ж тварь, — процедила
я, отметив, что стоит провести инвентаризацию шерстяных штанов —
ещё не хватало щегольнуть разлезшимися дырами на неподходящих
местах! — и вытащила брючный костюм, заменивший мне форму после
увольнения из полиции.