Увы, несмотря на все это, я
никак не могла выяснить, что этому безумному фанатику, притащившему
через океан трофейный военный мотоцикл с коляской, нужно от меня.
Слежка, которую он организовал за мной, ни во что внятное не
перетекла — никаких угроз, предложений или обещаний мне не
поступало. И это, если честно, бесило гораздо сильнее, чем любая
открытая конфронтация.
Также, меня изрядно
настораживало то, что даже Роджерс, по моей просьбе слегка
разворошивший департамент дорожной полиции, никак не мог отследить
перемещение столь примечательного транспортного средства, хотя,
казалось бы, куда уж проще! Песочно-жёлтый мотоцикл военного типа —
не чёрный «шеви делюкс», коих на дорогах в последние пять лет стало
как грязи. Но каким-то образом ему всё же удавалось остаться
незамеченным...
Путь до работы я, несмотря на
такую утреннюю «встречу», проделала в благости и спокойствии —
просто устала нервничать и вздрагивать в ожидании неизвестного. Не
спорю, изрядно коробило то, что меня, детектива-криминалиста, пасут
как какую-то малолетку, но иногда я готова была признать и принять
собственное бессилие.
В переулке, куда выходила
задняя дверь «Пьяной утки» — невесть как затесавшегося на узкие
улочки Вашингтона настоящего британского паба, — было пусто. Кроме
меня здесь обычно никто не парковался. Мистер Стэнтон, владелец
«Утки», квартировал в доме неподалёку, а клиенты оставляли свои
машины у тротуара напротив.
Выйдя из «доджа», я бросила
взгляд на часы — без четверти десять. Чудно. Есть время заскочить
на кухню и ограбить «дядюшку Стэнти» на пару
сэндвичей...
Десятью минутами позже я
преодолела четыре узких лестничных пролёта и, придерживая тарелку с
бутербродами одной рукой, другой вытащила из кармана пальто связку
ключей, и отперла стеклянную дверь, над которой в полумраке не
слишком-то горделиво висела табличка: «Долорес Вудворт. Частный
детектив».
Линда говорила, что стоит
сделать эту надпись ярче, стильней, желательно большими золотыми
буквами на чёрном поле, но что-то внутри меня восставало против
такого решения. Те люди, которым по-настоящему нужна помощь — не
поведутся на мишуру. А те, кому важен статус и значимость личности,
принимающей их — не придут ко мне. Всё просто.
А ещё у меня банально не было
лишних денег на то, чтобы сменить вывеску.