Мальчишка чем-то напомнил Роману оленёнка — худенький,
длинноногий, страшно ему и любопытно. Как звали оленёнка из
мультика?
— Рудольф? — вслух попытался вспомнить Шишагов.
Парень вдруг закивал, расплылся в улыбке:
— Рудак, так, Рудак!
— Я — Роман, — и ладонью себя в грудь, — бух.
Познакомились. А из корзины пахнет. Не выдержал, отвязал крышку.
Парнишка охнул, метнулся под руки, свёртки из корзины достаёт и
лопочет, судя по интонации — извиняется. Тряпицу расстелил, харчи
раскладывает — рыба вяленая, что-то вроде сырокопчёного мяса,
творожный сыр, и — лепёшки. Офигеть! Подсохшие, непонятно из какого
зерна, серые, толстые…. А Шишагов хлеба третий год не видел.
Схватил кусок, вцепился зубами — вкусно, словами не описать. Парень
флягу кожаную подсовывает, а в ней — кислое молоко.
«Если он сейчас из корзины печёную картоху достанет — я на нём
женюсь!»
Но видно, не судьба — остался Роман холостым, в извлечённом
ловкими мальчишечьими руками берестяном сосуде оказался мёд.
Шишагов уселся у скатерти —самобранки, парню место рядом указал.
Когда тот осторожно на корточки присел, знаками показал — ешь, мол,
не теряй времени. Парнишка сперва отрицательно башкой замотал: что
вы, как можно? Пришлось брови насупить и сурово на своём настоять.
Парень налёг на сыр и так заработал хлеборезкой, что уши
зашевелились. Голодный. А Роман лепёшку с мёдом кислым молочком
запил — и полегчало сразу. Из-за плеча высунулась серая усатая
морда:
— Мрр?
– Маха, тут ничего для тебя вкусного нет. Хотя… Там в рюкзаке
заяц лежит.
Роман стал подниматься, но парнишка вскочил первым и метнулся к
Роминой поклаже. Подскочил, ухватился…. Зачем же делать такие
удивлённые глаза? Да, не поднял, ну и что? Сколько тебе лет то?
Подошедший Шишагов похлопал парня по плечу, левой рукой поднял
ранец, показал малолетнему помощнику на разбросанное по земле
оружие и пошел к терпеливо поджидающей Машке.
Понимать друг друга они с Рудиком начали не так чтобы с
полуслова, со словами пока было как раз неважно, но с пары жестов
точно. Уж очень сметливый мальчишка оказался. Принёс к
импровизированному лагерю оружие Романа и тут же пробежался, собрал
острые предметы с трупов. Изрядная горка получилась. А парень уже
сумки таскает, сразу видно, хомяк тренированный. Глядя на гору
топоров, копий и щитов Роман задумался: тащить это на себе — грыжа
неизбежна, а бросить такую кучу железа — непростительная
расточительность. Показал парню на всё это добро, сделал вид, что
не может что-то поднять. Тот проникся. Потом хлопнул себя по лбу,
бросил очередной груз и умчался в ту сторону, откуда Роман с Махой
пришли. Только грязные пятки мелькнули.