– А можно вопрос, сонсэнним? Два, нет три, но маленьких?
– Если не долго. Спрашивай, – размягчённая добрая улыбка
освещает класс.
– Вы можете сходу перечислить дюжину фамилий великих
физиков?
– Лалиса-ян, я могу сходу сотню перечислить.
– Я не против, но это слишком долго.
– Ньютон, Коперник, Галилей, – сонсэнним начинает издалека,
хорошо не с Аристотеля, – Кеплер, Лаплас, Паскаль, де Бройль,
Ампер, Вольта, Лоренц, Максвелл, Стокс…
Весь класс выпучивает глаза. Подозреваю, про кого-то они первый
раз слышат, а других давно забыли. Впрочем, я ничем не лучше, у
меня просто память хорошая. А увлёкшийся сонсэнним продолжает,
несмотря на то, что запрошенная дюжина уже есть:
– Ренгтен, Вебер, Резерфорд, Эйнштейн, Нильс Бор, Планка, Дирак,
Ферми, Шредингер, Гамильтон… тебе достаточно, Лалиса, или
продолжить? – Светит в меня победной улыбкой.
– Скажите, сонсэнним, а среди перечисленных великих физиков есть
хотя бы одна женщина? – На мой вопрос класс замирает. Учитель
пригашает сияние. Чует подвох? Он прав.
– Среди перечисленных нет, каюсь, не назвал Марию Кюри.
– А кроме неё есть ещё?
Сонсэнним резко впадает в задумчивость.
– Сонсэнним? Больше никого?! – Я близка к финальному удару. –
Разве это не значит, что женский интеллект намного меньше
приспособлен к точным наукам, нежели мужской? По-моему, среди
математиков тоже есть только одна женщина – Софья Ковалевская.
– Что ты хочешь сказать, Лалиса-ян? – Тон не угрожающий, после
того хулиганского стишка учитель заметно подобрел, но сиять
прекращает.
– Я хочу сказать, что мы находимся в школе искусств, а не в
естественнонаучном заведении. У меня иногда получаются стихи, играю
на рояле… сонсэнним, я – чистый гуманитарий. И даже будь у меня
склонности к физике и математике, великой мне всё равно не стать.
Во всей истории человечества это удалось только двум женщинам. А
теперь главный вопрос: почему вы столько внимания уделяете на своих
уроках именно мне? Девочке-гуманитарию. А мальчикам, у которых
мозги намного ближе к точным наукам, вы позволяете отсиживаться за
моей спиной?
Тишина в классе оглушающая. В моём тоне нет абсолютно никакой
дерзости. В конце речи отвешиваю поклон. Но содержание…
ЧэЁн сидит рядом бледная, как тесто. Эк её кидает! Только что
алела, как маков цвет.
– Я подумаю над твоим вопросом. Садись, Лалиса-ян, – находит
выход из щекотливой ситуации.