— Прежде
всего, — холодно объявил епископ, — я изучу эти бумаги. Я не могу
представить королю непроверенные документы. Потом, если они меня
удовлетворят, я поговорю с вашим следователем. Да-да, мадам, именно
потом. И только после этого я пойду к королю.
Екатерина
попыталась возразить, но епископ вновь поднял руку, останавливая ее
речи.
— К его
величеству я пойду в любом случае, даже если эти документы меня не
устроят, — сообщил он. — Возможно, мне удастся отсрочить исполнение
приговора, если же нет… — епископ тяжко вздохнул и развел руками. —
Принц Блуа полностью готов к смерти и встретит ее с истинно
христианским смирением.
Королева-мать судорожно сжала платок, а епископ
оглядел стол, словно ему в голову пришла неожиданная
мысль.
— И,
кстати, мне нужны бумага, перо и чернила, — объявил он. Ему вдруг
пришло в голову, что ради спасения души кузена его величество и
правда может ускорить конец Жоржа — пока после опущения грехов тот
не успел вновь нагрешить. Приходилось признать, что его мальчики
безнадежно заблудились на совершенно прямом пути. И потому он
отдавал распоряжения, которые делали невозможным для Генриха хоть
как-то ускорить события. Аккуратно сложил и запечатал письмо, велел
слуге отдать его в руки адресату и пододвинул к себе толстую
папку.
Собранные
следователем доказательства епископ и доктор права изучал три часа.
А в это время мастер высоких и низких работ города Парижа Жером
Кабош во исполнение приказа епископа и Великого раздатчика
милостыни Франции надвигал на глаза темный колпак, чтобы никем не
узнанным отправиться молиться в самую отдаленную от Шатле церковь.
Казни высшей знати Франции были делом нечастым, зато молитвенные
бдения палача за два-три дня до работы никого не удивляли. Жером
был благодарен доброму епископу Амио за данное распоряжение и
особенно за приказ никому не говорить, где именно он будет
молиться, дабы избежать впадения в грех гордыни.
Жак Амио
работал… Несколько раз сверял собранные следователем документы с
доносом, вновь углублялся в показания, делал пометки на чистом
листе, раскладывал документы по дням и ответам на вопросы. Наконец,
поднял на королеву-мать довольный взгляд.
—
Безупречная работа! — проговорил епископ и впервые улыбнулся. —
Если бы речь шла о моем ученике, я бы сказал, что это прекрасная
основа для диссертации — естественно, с привлечением и других
аналогичных дел. Месяца через три он стал бы магистром права. А еще
через год — доктором. Прекрасно! Ну, что ж, я готов говорить с
вашим следователем.