— Его высочество… — начал было Карел.
Граф де Бретей перебил капитана. Друг прислал доверенного человека
с письмом — что оба мешкают?!
— Давай пакет и идите оба
переодеваться. Марта и вас убьет, и меня не пощадит.
Протянул руку требовательным жестом,
одновременно подвигая подсвечник.
— Ну, уж от Марты мы как-нибудь
втроем отобьемся, — насмешливый голос вырвал молодого регента из
пелены раздумий.
Быть не может!.. Это же… Жорж?!
— Переодеться нам и правда не
помешает, а то чувствую себя Геркулесом, который по рассеянности не
отошел в сторону, когда чистил авгиевы конюшни, — продолжил принц
Релинген, скидывая на пол плащ с полным осознанием того, что ни
полу, ни плащу от этого хуже уже не станет. И так же непринужденно
выставил за дверь Даалмана: — Иди, Карел, иди, переоденься, да
скажи, чтобы нас не тревожили.
Александр только хмыкнул. А что? Сам
только что Карела отослал — друг приказ только подтвердил,
Принц дернул шнуровку кожаной куртки,
безуспешно. Лишь затянул сильнее и вспылил, глядя на отрешенное
лицо хозяина дома.
— Если у вас есть охота помочь мне
переодеться, друг мой, так помогайте, а нет — так слушайте! И не
смотрите на меня как на полного идиота… Видите ли, я заснуть боюсь,
если только присяду…
Александр де Бретей встал, все еще
чувствуя себя как во сне, подошел к другу и потянул завязку, как
когда-то учили в пажах. Принц еще раз ругнулся, обнаружив, что
ничего сложного с завязками нет, и дальше со шнуровкой справился
сам. Скинул, наконец, верхнюю одежду, утомленно провел рукой по
лицу, размазывая грязь.
— Золото уже на пути в Венецию, друг
мой, так что вам осталось только легата утром позвать для
подтверждения сделки, — сообщил он. — И… ни слова, Александр! —
вновь вспылил он, хотя хозяин кабинета и не думал возражать. — Мы
покупаем не буллу для Франсуа, а корону для меня. Вообразите, что
станет, если Франсуа не получит благословения моего крестного.
Александр кивнул. Ответ был очевиден,
и он сам немало размышлял над этим. Протестантские принцы начнут
склонять Франсуа принять протестантизм, католики возмутятся, споры
о вере вернутся к самому худшему, а тут еще дон Родриго дровишек в
огонь подкинет, бросив на помощь Рубе армию и разжигая старые
распри. И даже если Франсуа умрет, не приняв чью-либо сторону,
убедить Генеральные Штаты проголосовать еще за одного короля будет
очень трудно.