Рувард
Низинных земель размышлял о другом.
— А что бы
ты сделал, Мартин, если бы я не подошел для Влиланда? —
полюбопытствовал он.
— Да ничего
особенного, ваше милость, просто на Влиланде вам стало бы очень
скучно, — будничным тоном сообщил староста-адмирал, — уж я бы
постарался. Вы бы и носа на острове не показывали. Конечно, мы бы
платили все, что положено по закону платить сеньору, но… — Мартин
замялся.
— Я понял,
— Александр усмехнулся, — тайники прежних сеньоров ты бы мне не
открыл.
— Не
открыл, — согласился староста и бывший адмирал. — Я… точнее,
следующий хранитель, передал бы все вашему наследнику —
если бы он был достоин. Но, должен признать, я заранее собрал о вас
сведения и они мне понравились. И, ваше высочество, — повернулся он
к хозяину Лоша, — мне надо было торопиться. Я опасался, что его
милость могут перехватить, все же по соседству у нас Терсхеллинг, а
это целый маркизат… И они тоже хотели получить сеньора…
— Ну, вот
тут, Мартин, тебе нечего было опасаться, — уверенно проговорил
Александр де Бретей. — Генеральные Штаты никогда бы не согласились
передать мне маркизат — не настолько уж они мне благодарны. Даже
Иоганн Нассау. И нельзя сказать, будто они так уж и неправы, —
рассудительно заметил рувард. — В Низинных землях практически нет
свободных владений — я-то знаю, а будущему королю нужен же какой-то
домен. Он жить на что будет? На пенсию от Генеральный Штатов? Так
они прижимисты — хорошо хоть признали, что надо оплачивать наши
полки. Вот и получается, что для короля остается Терсхеллинг, еще
парочка владений на севере Гронингена, два острова в Зеландии —
Схаувен и Бомменеде, одна сеньория в Брабанте… Ну и все…
Жорж-Мишель
слушал, как уверенно друг называет свободные владения в его будущем
королевстве, как дает оценку каждому из них, и на душе становилось
тоскливо и гадко. По этим рассуждениям надеяться Александру было не
на что, и эту ситуацию друг принимал и понимал спокойно, как нечто
совершенно естественное и неоспоримое. И одновременно с
рассуждениями Александра в душе будущего короля вскипал протест. Он
не мог повлиять на Франсуа — это было правдой. Но сам не собирался
следовать рассуждениям друга. Александр шаг за шагом строил его
королевство, отправлялся в Рим, вел дела со спесивыми фламандскими
принцами — а это было сложнее, чем вести переговоры с его
святейшеством, воевать с испанцами и договариваться с Генрихом
Третьим, и, значит, имел право на долю богатств Низинных земель. А
еще от всех этих рассуждений его высочество принц Релинген
чувствовал себя все более усталым.