Нанси
хмуро и предельно кратко сообщил, что никаких угроз его высочеству
в новой резиденции не обнаружено, а потом очень заинтересованно
вопросил, не нужны ли господину генералу офицеры. Судя по всему,
тоска Нанси зашла так далеко, что он готов был облачиться в сапоги
и кирасу и отправиться месить грязь. И хотя офицеры в армии нужны
всегда, Александр слишком хорошо понимал, что идти наперекор воле
его христианнейшего величества в этом деле будет крайне
неразумно.
—
Надеюсь, вы помните, капитан, распоряжение его величества? —
проговорил он. — Ваша обязанность — обеспечение безопасности его
брата, а вовсе не свершение подвигов…
Юрист
одновременно порадовал и обеспокоил руварда. Порадовал сообщением,
что к его высочеству прибыл посланник короля Генриха, и это был ни
кто иной, как знаменитый юрист и философ Жан Боден. Александр
помнил его труды в библиотеке Жоржа и теперь радовался, что получит
возможность поговорить с великим человеком. Зато сообщение юриста,
что они до сих пор не смогли согласовать текст отречения Франсуа,
не на шутку беспокоил. Веря в медицинские познания и таланты друга,
Александр понимал, что многочисленные возражения Бодена не имеют ни
малейшего значения ни для принца, ни для короля, но вполне понимал
и негодование юриста Франсуа при таких беззастенчивых попытках
короля Генриха ущемить права младшего брата. Судя по всему, им
предстояла тяжкая работа, и надо было проявить чудеса дипломатии,
чтобы склонить обе стороны к подписанию документа.
«Где вы,
граф де Коэтиви? — с тоской размышлял Александр. — Вот сейчас вы
нужны даже не в Брюсселе, и не в Антверпене с Утрехтом, а
здесь».
Зато
лучший ученик Мирона явился к руварду бодрым и довольным жизнью, и
своим оптимизмом мог бы поспорить с управляющим его высочества.
Судя по всему, переезд самым благотворным образом отразился на
здоровье Франсуа, и теперь молодой врач готов был осчастливить
своей заботой любого, кто бы подвернулся ему под руку. Вид руварда
в домашнем робе побудил его немедленно схватить Александра за руку,
чтобы посчитать пульс. А еще он изъявил желание немедленно
осмотреть горло «его высочества». Сраженный этим энтузиазмом,
Александр подался назад и даже руки поднял в жесте
обороны.
— Ради
Бога, меестер… — рувард сообразил, что в смятении чувств заговорил
по-фламандски и поспешил перейти на французский язык. — Не
беспокойтесь, мэтр, я совершенно здоров. Просто я жду
ванну.