Он на миг
прикрыл глаза, прежде чем отдать роковой приказ, а потом вспомнил,
что как верховный судья Провинций все же должен выслушать и другую
сторону. Лейтенант, смущенный и разозленный тем, что их нерадение
стало известно командующему, в раздражении бухнул инструмент перед
старшими офицерами. Александр в удивлении воззрился на то, что
лейтенант назвал «испорченным». Барабан был целехоньким. Не считая,
конечно, каких-то изображений на светлой коже. Сидя в седле,
уставший и взмокший, с глазами, воспаленными от усталости,
Александр никак не мог рассмотреть картинку, но что мог накарябать
щенок на своем барабане, кроме голых девиц?
Генерал
выдохнул с облегчением. Конечно, дурно было украшать символ
воинской доблести срамными картинками, но господа протестанты в
своей ревности временами перегибали все палки, жезлы и пушечные
стволы. Да, розги парень заслужил, но не более того, тем более что
уголь легко стирается простой водой.
Слова об
угле и воде командующий произнес вслух и уже было набрал воздух,
чтобы закончить фразу приказом взгреть мальчишку, но в меру, как
«художник» перебил генерала:
— Это
серебряный карандаш и его не смыть!
Кажется,
мальчишка, устрашенный словами лейтенанта, явно приготовился
умирать, иначе у него точно не хватило бы духу спорить с
командующим. Или он дерзит нарочно, в надежде заслужить более
легкую смерть?
Да,
кажется, юнец делал все, чтобы спасти его не было никакой
возможности, и Александр с досадой подумал, что эти двое —
лейтенант и мальчишка — все-таки сумели испортить день их триумфа,
и вот за такое, пожалуй, лейтенанта стоит разжаловать. Не мог
решить свои дела тихо? Лейтенант-католик просто надрал бы мальчишке
уши или дал бы подзатыльник, на чем бы дело и закончилось, а это
устроил судилище, словно поймал шпиона!
О том, что
рувард, ввязавшийся в плевое дело, выглядит глупо, он тоже подумал
и очень пожалел, что вот сейчас с ним нет Мартина и его «китобоев»,
которые непременно избавили бы командующего от необходимости что-то
здесь решать. А потом, чтобы протянуть время, генерал потребовал
поднести испорченный барабан ближе, чтобы рассмотреть рисунок… И
замер, ощутив вдруг, что не может дышать.
Мальчишка
нарисовал на гладкой коже не срамные картинки, какие обычно рисуют
для скучающих солдат. Нет, юноша изобразил на обеих сторонах
барабана картины их сражения с испанцами. Вот Рубе штурмует стену,
расцвеченную пушечными залпами… Вот разрывает их пушку… Вот испанцы
бегут, спасаясь от фламандской ярости... Вот ополченец пронзает
своей косой солдата Рубе, чтобы минуту спустя упасть от меткого
выстрела… А вот и генерал милостиво протягивает руку новому
губернатору Дюнкерка, и одно перо в его плюмаже срезано шальной
пулей…