Да,
сейчас, как же!
С прежней
непосредственность друг взахлеб рассказывал, какие почести их ждут
в столице, какие театральные представления они увидят, каких быков
отобрали для корриды, сколько торжественных богослужений они
посетят, и как будет радоваться прекрасная Лаура, когда, наконец,
сможет покинуть Чистилище и сподобиться садов Эдема.
Да, в
один из последних дней осады, когда хлеба уже не осталось, да и
вода была на исходе, молодому гранду явилась его погибшая невеста.
В лучах света и сиянии белых одежд она совершенно ясно дала понять
бывшему жениху, что его молитвы достигли цели.
Лео,
некогда мечтавший убить юношу за его поступок, пред лицом
неизбежной смерти не решился сказать, что видения вполне могли
возникнуть от голода, жажды и усталости, после же триумфального
возвращения говорить об это стало и вовсе бессмысленно.
А потом
Лео объявили, что их католическое величество даст аудиенцию своим
верным слугам.
Аудиенция обернулась грандиозным приемом. Принц,
обожавший единственного сына и получивший законный повод гордиться
наследником, превзошел самого себя. Весь облик королевского дворца
кричал о том, что они находятся если и не в центре мира, то весьма
близко к этому центру. Горделивые гранды, не кланявшиеся и не
снимавшие шляп даже в присутствии короля, разряженные в пух и прах
высокородные кабальеро, увешанные драгоценностями дамы — король
Филипп умел показать себя истинным властителем.
И,
все-таки Лео предпочел бы сейчас отражать атаки итальянских
головорезов, немецких ландскнехтов или швейцарских наемников
где-нибудь на границе с Италийскими землями или во Франции, чем
оказаться здесь и в итоге лицезреть очередное представление с
людьми в санбенито.
«Бретей», — привычно повторил он, обрывая ненужные
мысли и сдергивая шляпу в присутствии короля. Странный обычай.
Некоторые из присутствующих, включая его друга, так и остались с
покрытыми головами, кто-то с готовностью надевал шляпу после
нескольких слов его величества. Лео тоже удостоился милостивых слов
и жеста монарха. Он так бы и не понял значения этого жеста, если бы
не толчок под ребра и шипенье в ухо: «Шляпу надень, а то уже все
смотрят».
Лео решил
было, что ослышался и обманулся в чувствах — дурных манер за сыном
принца не водилось, но распорядитель приема поспешил на выручку,
твердо велев «его светлости» надеть шляпу, правильно расценив
растерянность молодого человека нежданной милостью.