Который, впрочем, так уж долго не продержался – монотонная речь
директора достаточно быстро всех усыпила. Впрочем, возможно, это
был другой акт единения – единения скукой. Вряд ли задуманной
выступающим в галстуке директором, но хорошо выходящий у любого
должностного лица.
А может, всё дело в школьниках, самые молодые из которых уже
вышли из возраста, когда учителей стараются безоговорочно слушаться
и верят всему, что те говорят. Что-то вроде защитного рефлекса – не
тратить байты памяти на то, что всё равно придётся забывать.
То, что директор пытается настроить на позитивный лад,
рассказать о важности взаимоподдержки и командной работы, надеется
на юношеское участие – понятно, даже если особо не вслушиваться в
его голос, усиленный мощным динамиком. Но что ещё сказать тем
людям, которых через три недели, если пронесёт от инцидентов,
забудешь навсегда?
Максим скосил глаза влево и упёрся взглядом в высокую
светловолосую девушку. Та стояла ровно, вполоборота глядя на
трибину. И сравнение со стройной берёзкой приходило на ум само
собой. Разве что из-за затянувшейся речи старшего воспитателя
берёзку будто начало незаметно заваливать в сторону – тонкий
каблук, по всей видимости, не добавляет навыков удержания
равновесия. А высотные здания всегда шатаются на ветру.
Максиму вдруг подумалось, что если она вдруг потеряет
равновесие, то можно будет героически её поймать. Даже торс
непроизвольно напрягся в ожидании возможной команды. Но, несмотря
на свой неустойчивый вид, падать девушка явно не собиралась. Да и
ближе к ней стоят не-братья Даня и Олег. Которые тоже посматривают
в её сторону. И, наверное, тоже мечтают о том, чтобы она начала
падать. Или о чём-то более конкретном.
Максим снова посмотрел перед собой – та девчонка, которая была
меньше остальных, всё так же выделялась из строя, стоя впереди. Она
будто не хотела сливаться с толпой, среди которой у неё не будет
преимуществ. Видимо, она из тех, кто не подвержен стадному чувству.
Её вожатая не делала замечаний, а просто скучала в сторону
выступающего воспитателя. А мелкая стояла ровно, как оловянный
солдатик. Только ветер, будто нехотя шевелил тёмные прядки,
периодически бросая их на маленькое лицо. Но девушка, будто она
стояла на присяге, и не думала шевелиться, чтобы поправить
причёску. Словно, как солдат на посту, со всей серьёзностью ждала
подъёма знамени. И это немного повеселило Максима – видимо, такой
палец в рот не клади.