На второй день работы министром внутренних дел Николая Львовича
уже ожидали доклады троих подчинённых. Двое из них были в чинах и
должны были отчитаться о подготовке выставки и о ходе расследования
убийства Синюгина. Третий же, простой жандарм, похоже, неуютно
ощущавший себя в министерском кабинете, был источником той
переворачивающей сознание новости, которую поведал накануне
Государь, и явился сообщить министру всё, что знал, без искажений,
из первых рук.
— Павильоны обыскали на предмет взрывчатки или полостей, могущих
служить для закладки оной, — рассказывал первый докладчик. — Всё
чисто. Правда, выявили несколько подозрительных рабочих, которые
сопротивлялись обследованию помещений. Не исключено, что это
профсоюзники или сообщники нигилистов, так что за ними
рекомендуется надзирать. Сама стройка павильонов подходит к концу,
но отделочные работы несколько отстают от того, что
предполагалось...
Ещё и отстают! Николай Львович шумно вздохнул. Никак
профсоюзники саботируют стройку намеренно, чтобы посеять смуту!
Нынче-то рабочий пошёл грамотный, так иной раз такой будет хуже
интеллигента... Ладно, надо увеличить финансирование стройки,
делать нечего...
— А что с экспонатами?
— Ожидаются — и в наилучшем ассортименте, за это не
беспокойтесь! Бакинская нефть, вологодское масло, каслинское литьё,
самарские трёхколёски, нижегородские автопеды, вагоны из Пермской
губернии и всё как положено... Царь-Телеграф изготовлен и едет
Великим Сибирским путём. Павильон «Мира Искусства» уже расписывают,
в Павильоне Балета уже репетируют, костюмы сшиты. Сейчас верстаем
черкесов, текинцев и самоедов в деревни аборигенов. Кстати, граф
Толстой желает тоже выставляться...
— Это что ещё за глупости? — нахмурился Николай Львович, сразу
сообразив, что речь идёт ни о ком ином из семьи Толстых, как о
скандальном писателе, исторгнутом из Православной Церкви.
— Такое он желание изъявил-с, — сказал чиновник. — Говорят, что
из протеста против выставок. Вы же знаете, Ваше Превосходительство:
для Толстого паровые котлы всё равно что мельницы для Дон Кишота,
ненавидит их сильнее, чем японцев... Помните, как в том году он на
паровую сенокосилку-то ополчился?.. Осмелюсь доложить, впрочем,
что, так как граф Толстой сейчас в Европе а-ля-мод, выставление
его, например, в павильоне Агрономии, может быть весьма выгодным
делом. Кстати, кубы украинского чернозёма для этого
павильона...