– Все сюда! – крикнул Бриан, подхватывая Оливию, в страхе, в
волнении, в предчувствии. – Повитуху, лекаря!
Во дворе Малого Замка Бриана тут же поднялась та суматоха, какая
обычно случается, когда жене принца приходит срок...
Заплачено за один шаг...
Это было – как шагнуть в темноте на невидимую ступеньку. Сэдрик
еле удержался на ногах, задохнулся – и долго пытался вдохнуть
полной грудью чужой воздух.
Не получалось. Чужой воздух не входил в лёгкие до конца, что-то
внутри сопротивлялось, не пускало этот запах. Непонятно, приятный
или противный, но в запахе было что-то неестественное. Сэдрика
затошнило, а голова у него и так кружилась.
Всё вокруг было до такой степени чуждо, что просто отказывалось
вмещаться в разум. Сэдрик пытался понять, что он видит – и сам себе
казался сумасшедшим. Дар, впрочем, мирно тлел на дне души – прямой
опасности не было.
Чужая ночь жила вокруг – но было очень светло. Прямо над головой
Сэдрика, высоко вверху, на железном столбе, горел ослепительный
фонарь. Он горел так ярко, что у Сэдрика заломило глаза от
пристального взгляда на этот нелюдской, жаркий, чародейский свет,
но даже не свет был поразителен, а то, что длиннейший ряд фонарей
уходил вдаль – вправо от Сэдрика, влево от Сэдрика, и высоченные
железные столбы на высоте двух человеческих ростов связывали друг с
другом бесконечные нити. Зачем?
Множество этих нитей, каких-то верёвок, перечёркивали чужое
мутное небо. Пространство над землёй было затянуто ими, как
паутиной. Пространство это было огорожено с двух сторон двумя
могучими стенами, немыслимо высокими, выше храма, выше ратуши,
немыслимо длинными – и в каждой стене светились странным светом
десятки окон, а ещё сотни, рядами, были темны, будто за ними задули
огонь. Что это? Дома?
Сэдрик стоял на широкой дороге, гладкой, как пол, каменно
твёрдой. Он смотрел на неё и не мог понять, чем она вымощена. Не
каменные плиты, нет – никаких щелей от стыков. Одна, немыслимо
огромная, невероятно длинная каменная плита, ограниченная с двух
сторон невысоким бордюром. Сэдрик присел на корточки, потрогал
дорогу, взглянул на собственные грязные пальцы.
Внезапно до слуха Сэдрика донесся странный звук, прорезавший
смутный ночной гул. Что-то приближающееся, что-то шелестящее,
подвывающее, стонущее… Сэдрик напрягся, пытаясь понять, на что
похож звук и что он может означать – но не понял: ему не случалось
слышать раньше ничего подобного.