– Пустяк... – медленно повторил Сэдрик. – Ага. Хорошо. Я
понял.
– Поговорим потом, – сказал Кирилл и вышел из ванной.
Он принёс мусорный пакет и хотел засунуть туда чудовищное
вонючее тряпьё Сэдрика, эту куртку из пропитанного потом, дождевой
водой и грязью брезента и сношенные до дыр штаны – никакого белья у
Сэдрика не было – но что-то тяжёлое в карманах потянуло руку
вниз.
Кирилл, чувствуя некоторую неловкость, вывернул карманы куртки.
Из них выпало несколько тяжеленных, антикварного вида, медяков,
почерневшая серебряная монета и какая-то странная вещица, смысл
которой Кирилл не определил сразу.
Кирилл подобрал всё это с пола – и догадался о смысле вещицы.
Крохотный – длина клинка сантиметров десять, не больше, а то и
меньше – нож с рукоятью из пожелтевшей кости, вытертой до глянца
прикосновениями, в потёртых кожаных ножнах. Кирилл потянул его из
ножен, увидел бритвенно острое обсидиановое лезвие и ощутил такую
смесь жути и гадливости, что тут же положил и нож, и деньги на
полку у зеркала.
Этот нож очень многое ему объяснил.
Чувствуя себя кем угодно, но уж не избранным и не королём,
Кирилл отправился к себе в комнату, чтобы поискать одежду для
Сэдрика.
И, когда, минут через сорок, Сэдрик в чёрном «гамлетовском»
свитере и джинсах, с отмытыми волосами, вороными, как у индейца, со
своим обсидиановым ножом в новом кармане, сидел в кухне и
рассматривал стейк в своей тарелке, Кирилл ощущал это так, будто
пытался принять на высшем уровне важного гостя.
Быть может, самого важного в жизни Кирилла.
Однако Сэдрик, явно голодный до полусмерти, даже не прикоснулся
к куску отличного мяса. Он облизнул губы и поднял на Кирилла
оттаявший взгляд:
– Прости, государь. И благодарен я тебе, и честь для меня – есть
с тобой за одним столом, но не могу. И подыхать от голода буду – не
смогу. Дар, гадюка, не позволяет. Капризный, понимаешь, с
вывихом.
– Ты что, вегетарианец? – спросил Кирилл, прикидывая, что же
можно предложить смертельно голодному вегетарианцу в доме
принципиальных мясоедов. – Только растительное ешь?
– Нет, – сказал Сэдрик почти виновато. – Я ем всё, что
подворачивается... кроме того, что Дар считает куском трупа. Прости
ещё раз. Я-то решил, что ты понял. Я – с проклятой кровью. Ты же
видел.
– Ни чёрта я не видел, – сказал Кирилл, и это тоже прозвучало
виновато. – Я видел только, что ты пытаешься что-то показать.