– Ха! Люди... Ну что ты, король... какие же люди проклятую тварь
в дом возьмут! Да если бы люди меня нашли – придушили бы подушкой,
и истории моей конец. Нет, подружка отца, старого пса,
позаботилась, неумершая тётка.
– Как это – «неумершая»? В смысле... и мы ведь пока не
умерли.
– Мы пока не умерли, а она – неумершая. Вампир.
Кирилл еле сдержал смешок:
– Кто?!
Сэдрик вскинул на него удивлённый взгляд:
– Вампир. Проводник Предопределённости. Ты не знаешь?
Кирилл тут же подумал, что дурацкие книжки про влюблённых в
школьниц двухтысячелетних кровососов не имеют никакого отношения к
этой странной истории. В мире, откуда родом Кирилл и откуда пришёл
Сэдрик, живут... как там? существуют – вампиры? Не такие вампиры,
как в модных фильмах, насколько можно судить.
– Приёмная матушка, – продолжал Сэдрик. – Неважный, прямо скажу,
присмотр за человеческим детёнышем, но другого-то не было... Вот
она – да, она аристократка была при жизни. Своих-то детей не было –
вот и возилась с проклятым младенцем, – неожиданно Кирилл услышал в
его голосе нотки настоящей нежности. – Я лет до семи жил по ночам,
что ты хочешь... Читать-писать научила, манерам – тоже пыталась. И
контролировать Дар. Можно воды? Ну так вот. Учила меня управляться
с Даром – вампиры обычно в этом смыслят хорошо. Я в семь лет был
приличный некромант, – закончил Сэдрик и улыбнулся, почти
весело.
– Некромант? – в сознании Кирилла всё вдруг встало на места –
включая содрогающийся бифштекс.
– Ну, Дар-то... У нас с тобой, государь – с Даром всё хорошо.
Только с разных сторон. За тебя два родных и любящих человека жизнь
отдали – мать твоя, государыня Амалия, и её барон, побратим твоего
отца-короля. Такое дело белому очень способствует. Светишься ты,
как маяк – все бабочки на тебя летят, я так думаю... А за меня мой
папаша, старый пёс, чужую душу аду продал, свою погубил. Тоже,
знаешь, не гнилая кочерыжка.
Кирилл изо всех сил пытался не дать уму зайти за разум – но
слушать было тяжело, вникать – ещё тяжелее, а воспринимать всерьёз
– почти невозможно. Мешало начать играть в дешёвый фэнтезийный
роман только отчётливое понимание, физическое, телесное понимание
того факта, что его собственный, так сказать, Дар – то, что Сэдрик
назвал «благословением» или «благодатью», как и сам Кирилл
бессознательно называл про себя – истинная правда, ощутимая,
доказуемая реальность.