Там же, чуть позже
За полдня мы подняли ещё двух «верховых».
Одного заприметили как обычно ‒ по пробитой советской каске.
Затылочной кости не было, и мох плотно заполнил череп изнутри.
Когда Зорька вытряхнула бурый ком, проняло даже меня: на миг
показалось, что выпали чудом сохранившиеся мозги ‒ настолько плотно
отпечатался внутричерепной рельеф.
Пришли в себя, успокоили девчонок и потом долго собирали кости ‒
корни деревьев растащили их метра на три, и пришлось снимать весь
дёрн вокруг. Заодно нашли ржавую пряжку с «гот мит унс»,[2]
половинку немецкого «смертника»[3] и незнакомую бронзовую планку с
перекрещёнными по центру гранатой и штыком.[4] Самого немца не
было.
‒ Отбились тут, похоже, фрицы, ‒ подвёл итог Паштет и засунул в
планшет заполненный формуляр.
На второго мы наткнулись на склоне овражка, уже возвращаясь. Он
был гигантом ‒ бедренные кости на пару ладоней длиннее привычных
размеров. Поверх истлевшего бушлата лежала тёмно-зелёная пряжка, с
неё смотрел в небо якорь. Каски не было ‒ «братишки» шли в бой в
бескозырках.
‒ Вот и «чёрную смерть» нашли, ‒ выдохнул я, поворачиваясь к
Мэри.
Подбородок у неё опять начал мелко подрагивать, а глаза стали
больными.
‒ На, ‒ я торопливо сунул ей флягу и потянулся за «Зенитом».
Здесь управились быстро, а «смертника» снова не было. Вообще,
нам с ними в этой поездке не везло ‒ не нашли ни одного, даже
пустого. Может, оно и к лучшему ‒ без доступа к архивам поиск
родственников нам сейчас было бы не потянуть.
А вот экспонатов для будущего музея набрали полную сумку. Помимо
обычной военной мелочёвки попадались и настоящие раритеты. Так, на
одном из найденных немецких «смертников» между эсэсовскими рунами
была чётко различима надпись «Freikorps Danmark»,[5] но я не
торопился просвещать окружающих: сами, пусть сами роют.
Была среди находок и овальная латунная пластина размером с
ладонь, со шкалой и надписью «Темп. цилиндра», скорее всего, от
самолёта ‒ вокруг той поляны было немало дюралевых фрагментов. На
следующую экспедицию я планировал провести там земляные работы.
Особенно долго ходил по рукам знак «Осоавиахим. Бойцу ОКДВА»[6]
с застрявшей в нём пистолетной пулей. Алексеич его разве что не
вылизал и вернул с видимой неохотой.
Конечно, это было интересно, это было захватывающе, но важнее
всего было иное: завтра на военном кладбище в Цемене упокоятся
останки восемнадцати советских бойцов. Да, безымянных ‒ они такими
и останутся. Но будет салют холостыми, будут флаги их, алого,
цвета, и склонят с уважением головы потомки.