Спасти СССР. Манифестация II. - страница 46

Шрифт
Интервал


Мелкая уже скинула обувь и посматривала теперь на Наташу с улыбкой лёгкого превосходства.

‒ На, твоим будет, ‒ я протянул Кузе большое вафельное полотенце.

С кряхтением и стонами та удалилась в ванную комнату. Мелкая проводила её взглядом и встала в тадасану,[2] а потом неторопливо перетекла в позу дерева. Ошибок не было.

‒ Отлично, ‒ умилился я, ‒ всего за две недели! Ты ‒ большая умничка.

Мелкая довольно блеснула глазами и вдруг, ойкнув, заскакала на одной ноге.

‒ Опять? ‒ встревожился я.

‒ Ага, ‒ виновато поморщилась, растирая левую стопу.

‒ Пошли, ‒ кивнул я в сторону гостиной.

Бегала Мелкая быстро, легко и могла делать это долго, но порой у неё потом сводило стопы.

Я уселся в угол дивана. Мелкая прихромала следом, плюхнулась, перекатилась на живот и привычно закинула на меня голени.

‒ Сейчас, ‒ сказал я, выгибая ей пальцы и стопу, ‒ сейчас уйдёт.

Мелкая выдохнула, расслабляясь:

‒ Уже почти.

Я принялся вдумчиво продавливать повдоль, разминая свод. Потом начал поглаживать всей ладонью. Стопа у неё была маленькая, почти детская, тонкая и мягкая. Иногда она начинала мелко трепетать под моей рукой.

‒ Как там Софи? ‒ поинтересовался, перейдя к вытягиванию пальчиков.

‒ Весело и грязно, ‒ мне даже по её затылку стало ясно, что она заулыбалась.

‒ Квартира-то хоть за праздники уцелела?

‒ Чужих не было, ‒ Мелкая извернулась, оглядываясь на меня, и попыталась развеять опасения: ‒ Да нет, с ней забавно. Заботится. Всё нормально, не волнуйся.

‒ Завтра заеду, ‒ пообещал я, ‒ акварель готовь, начнём заниматься.

‒ Хорошо, ‒ Мелкая положила голову набок и о чём-то призадумалась. Спина её напряглась.

‒ Только не вздумай сегодня метаться и что-то судорожно готовить, ‒ предупредил я, берясь за вторую стопу.

‒ А, нет... ‒ она покачала в воздухе свободной стопой, ‒ я не о том. Письмо от бабушки сегодня пришло. Зовёт на лето, ‒ Мелкая опять легко изогнулась и серьёзно посмотрела на меня.

‒ О-о... ‒ протянул я задумчиво.

От беседы с Жозефиной Ивановной в Ташкенте у меня осталось весьма сложное послевкусье: по ходу пришлось немного приоткрыться, а вот что она в эту щёлочку успела во мне подсмотреть, так и осталось тревожащей загадкой. Впрочем, кое-что взамен я получил: внучка, как бы француженка поначалу не изображала равнодушие, была ей дорога.

‒ И как ты на это смотришь? ‒ поинтересовался я у Мелкой.