Взгляд у неё стал напряжённым.
‒ А ты что-нибудь уже думал о лете? ‒ она пыталась говорить
непринуждённо, но напряжённо поджавшиеся пальцы выдали её с
головой.
‒ Да, ‒ кивнул я, ‒ думал. В июне у тебя переводные экзамены. А
на июль-август я бы тебя с Софьей на море отправил, куда-нибудь в
Крым.
Глаза у Мелкой радостно распахнулись.
‒ Ух! ‒ она засияла восторженной улыбкой, а потом легла обратно,
устроив голову на сгибе локтя, ‒ как здорово! Я на море никогда не
была...
‒ Хочешь, значит поедешь, ‒ невольно заулыбался и я.
‒ А ты? Ты с нами? Или?..
Я оторвался от массажа и задумчиво почесал затылок.
‒ Ну, я же олимпиаду выиграл. В июне буду здесь, а вот июль
выпадет ‒ сборы, потом Лондон... А вот август я рассчитывал
провести вместе.
‒ Ура! ‒ свободная стопа Мелкой радостно замолотила воздух.
Потом я расслышал негромкое: ‒ Теперь буду мечтать.
Где-то за моей спиной послышался хлопок двери, шлёпанье босых
ног, и в комнату зашла Кузя, уже успевшая переодеться обратно в
школьную форму.
‒ Чем это вы тут занимаетесь? ‒ спросила она с подозрением и
подошла поближе, разглядывая. ‒ О! Это всё меняет, ‒ воскликнула
обрадованно.
‒ В смысле? ‒ обернулся я на неё.
‒ Кто крайний? ‒ заозиралась она.
‒ Да нет, ты не так поняла, ‒ сказал я, ‒ у Томки судорога была.
Прошло? ‒ наклонился я к Мелкой.
‒ Ага! ‒ подскочила та. Блеснула улыбкой, бросила «я в душ» и
ускакала.
Я зашевелился, собираясь вставать, но не успел.
‒ Да нет, ‒ сказала Кузя, придержав меня за плечо, ‒ это ты не
так понял.
Сказав это, она рыбкой нырнула мимо меня на диван. Торопливо
умостила на меня стопы, провела руками, поправляя сзади юбку и
сказала умирающим голосом:
‒ Андрей, мне та-а-к плохо... Помоги, будь товарищем, а?
‒ Что, заездил девочку? ‒ усмехнулся я, разглядывая розовые
аккуратные пальчики.
Кузя приподнялась на локте, повернула голову и с интересом
покосилась назад, на меня. Потом довольно воскликнула:
‒ Эврика! ‒ и с энтузиазмом ткнулась лбом в подушку, ‒ это ты
хорошо и вовремя сказал, ‒ а потом заканючила, требовательно
помахивая узкими стопами прямо перед моим лицом: ‒ Ну, давай, Дюш,
не вредничай.
Тут я понял, что в такой ситуации человек слаб, очень слаб,
особенно если он ‒ мужчина.
‒ Что «эврика»? ‒ поинтересовался, сдаваясь, и осторожно, будто
опасаясь укуса, взялся за стопу.