Хотя в ненависти тоже есть свои плюсы
– только она позволила сохранить рассудок и ползти вперед, когда,
казалось, все кончено, и враги восторжествовали окончательно и
бесповоротно. Говорят, что ненависть без любви губит душу. Очень
даже может быть, вот только любовь у него была.
Давно, очень давно.
Шахрион машинально запустил руку под
волосы и прошелся пальцами по застарелому шраму, тянущемуся ото лба
до самой макушки.
От любви остались лишь воспоминания,
зато ненависть здесь, рядом с ним, приятно греет дыханием бездны и
подгоняет в моменты слабости. Он тряхнул головой и вышел из-за
стола. Все, хватит, пора поспать пару часов, а то что-то его
потянуло на философствования.
Едва закрыв глаза, Шахрион
почувствовал, как падает в пустоту. Уже исчезая, растворяясь в
небытии, он понял, что сейчас вновь увидит тот проклятый сон,
который так давно его не беспокоил…
- Смотри сынок, это – Кийрев, столица
Радении. Один из красивейших городов в мире…
Четвертый день первого месяца лета
2-го года со дня окончания Последней войны.
- Смотри сынок, это – Кийрев, столица
Радении. Один из красивейших городов в мире - император Паштион
Пятый выглянул из окошка кареты наружу.
- Не хочу, - худощавый бледный
мальчик сидел напротив него, недовольно сдвинув брови. – Отец, мы
уже два месяца ездим по землям прихвостней Лиги, я хочу домой.
Император сразу же как-то поник и
постарел.
- Сын, следи за своим языком, ты –
будущий Черный Властелин и взойдешь на трон Империи, когда я
уйду.
Взгляд мальчика стал еще мрачнее.
- Не говори глупости, ты отмечен
Матерью, а значит, будешь со мной еще долгие годы. Могу начать
учиться и позже.
Отец улыбнулся и потрепал сына по
голове, взлохматив непослушные кудри.
- Учиться надо с детства, сынок. Я
вот тоже думал, как ты, и проиграл войну. Теперь вынужден ездить на
поклон к победителям, выпрашивая милость для себя и своего народа.
– В его словах Шахрион расслышал плохо скрываемую горечь.
- Не переживай, - понизил он голос и
заговорщицки подмигнул, - мы еще отомстим, вот увидишь.
- Если позволит Мать. А ты должен
взглянуть на Кийрев. Иди сюда.
Принц спустился с обитого мягким
бархатом сидения и подошел к окошку. Вид, открывшийся ему, выдавил
вздох восхищения.
Равнина была усыпана золотом пшеницы,
раскачивающейся под ласковыми порывами теплого летнего ветерка и
упирающейся в величественные белоснежные стены, высотой, наверное,
в двадцать человеческих ростов. На огромных четырехугольных башнях,
увенчанных остроконечными алыми крышами, гордо красовались черные
раденийские волки на бело-золотых знаменах. Вымощенная грубым
камнем дорога упиралась в могучие ворота с распахнутыми створками,
окованными сталью, и в них, точно в раскрытую пасть заползал
нескончаемый людской поток.