Гоняющие под замотанной головой тяжелые мысли вымотали раненого
и, после очередных обвесов какими‑то проводами, Малыгин ушел в
вязкий и топкий сон.
Следующее утро всё в той же реанимации застало Леху в окружении
медицинского персонала. Оба доктора, молодой и постарше, что‑то
обсуждали, а одна из сестер убирала наполненный его мочой
полимерный контейнер из‑под койки. Вторая занималась схожими
манипуляциями у безногого соседа‑разведчика. Контрактников в
реанимационном блоке уже не было – обе койки пустовали. Надавивший
на Леху ужас чужой смерти, сменился кислородной радостью, когда
одна из женщин, смеясь махнула в сторону пустующих мест:
– Кучерявый‑то обещал жениться на мне! Когда в палату катили, у
него простынь сползла и хозяйство всё выпало! Умора!
– Тамара, – поморщился возрастной, – потише.
Женщина кивнула, замолчала, а Леха решил обозначить своё
пробуждение:
– Доброе утро.
– Как голова? – вместо приветствия спросил молодой, – болит?
– Да, – Малыгин прислушался к ощущениям и тут же получил разряд,
– очень.
– Понятно.
– Послушай, парень, – старший обратился к нему, убрав в карман
записную книжку, – тебе предстоит ещё одна операция. Трепанация
черепной коробки. К сожалению, первоначальный диагноз подтверждён и
у тебя двустороння субдуральная гематома. Каждую минуту мы можем
поиметь кровоизлияние в мозг и, соответственно, летальный
исход.
Врач снова достал блокнот и принялся что‑то искать в записях.
Леха, не понимая смысла сказанного, отфиксировав лишь
словосочетание «черепная коробка», заморгал.
– Ты не переживай, – успокаивающе кивнул молодой, – аккуратные
срезы сделаю тебе, сниму части лобной кости, всё почищу и будешь
как новенький.
– А з‑зачем, – Малыгин сглотнул сухой ком, застрявший в горле, –
ну поболит голова, пройдет же.
– Не пройдет, – вмешался седой, – ты, чего не понимаешь? Ты
умереть можешь в любую минуту! Тебя сейчас к операции будут
готовить, надо за сегодня всё сделать. В новостях опять про
какую‑то разбитую колонну рассказали. Значит, завтра у тебя соседей
добавится. А ты тут со своей мигренью!
Доктор сердито сунул блокнот обратно в карман и вышел. Леха
отрешенно молчал. Он, наконец, понял о какой операции идет речь.
Его голову распилят ножовкой, скатают кожу, снимут кости. Что‑то
там вычистят и вставят обратно. Криво и косо. У них во дворе, в
Брагино, жил дальнобойщик дядя Паша. Лет семь назад весельчак,
бабник и хохотун попал в ДТП где‑то во Владимирской области. Во
дворе после этого он появился месяца через три. С перекореженной
головой, вечно скрытой под бейсболкой и с навсегда потухшим
взглядом. Безобразные шрамы, полосовавшие голову лишь с обеих
сторон, уродовали дамского угодника так, что без содрогания на
этого Франкенштейна смотреть не получалось. Имеющаяся сейчас
ущербность показалась Малыгину заживающими синяками после матчевой
встречи с украинскими боксёрами. Одноногий урод с исковерканной
головой, никому ненужный калека без жизненных перспектив. Жизнь
кончилась. В 23 года.