— Княжна?..
Горазд вошел в горницу следом за девкой и поднял на князя
изумленный взгляд. А после посмотрел повнимательнее на служанку.
Нынче при свете лучины он смог разглядеть, что платье у девчонки
вовсе не холопское, хоть и простое совсем. Да и лицо показалось ему
знакомым… кажется, сидела в женском углу позади княгини и иных
женщин.
— Ты пошто княжну привел, дурень — князь смотрел на него
требовательно и сердито. Он потянулся за рубахой, чтобы накинуть на
себя да не смущать еще пуще девку, которая и так уже не знала, куда
деть глаза.
— Я вовсе не княжна, — девчонка умудрилась мотнуть головой,
продолжая рассматривать пол у себя под ногами. — Тут вода вот и
повязки… — она повернулась и сунула миску в руки Горазда. — Я бы
еще отвар принесла, но все на раненых истратили нынче.
Бросив на князя быстрый взгляд и увидев, что тот надел рубаху,
она наконец выпрямилась и подняла голову. Несмотря на алеющие
румянцем щеки, ее голос звучал твердо.
— Ты прости меня, княжна… не уразумел в темноте, кто ты… за
холопку принял, — отмер Горазд. Под взглядом князя хотелось
провалиться сквозь землю.
— Я не княжна, — терпеливо повторила девчонка. — Нечего мне тебе
прощать, — она посмотрела на Горазда, и он почувствовал, что
краснеет под ее взглядом. Даже в тусклом свете лучин он приметил
веснушки и ссадину у нее на щеках, и что глаза у нее светлые — не
то синие, не то зеленые, толком не разобрать.
— К-как же тебя тогда звать? — голос подвел его, и Горазд
запнулся. Он говорил отчего-то хрипло, и в горле пересохло.
Девчонка прыснула, еще пуще смутив его. Так и не ответив, она
выскользнула из горницы — токмо и сверкнули в свете лучины яркие
ленты в косах. Отрок стоял, словно вкопанный, да глядел ей
вослед.
— Добро, не старшую княжну спутал, Рогнеду Некрасовну. Коли
рожоного ума нет… — из оцепенения Горазда вырвал голос князя. Он
чуть не подпрыгнул на месте, разворачиваясь к нему.
Ярослав Мстиславич вновь стянул рубаху и, намочив в миске с
водой тряпицу, приложил ее к порезу на ребрах.
— Господине, дозволь… — Горазд поспешно подошел к нему, забрал
из рук мокрую повязку, сам занялся раной.
Мужчина тяжело опустился на лавку. Заметив это, мальчишка
прикусил язык и не задал вопрос, который намеревался. Он все чаял
спросить, как зовут ту княжну.
Когда в горницу вошел воевода Крут, Горазд как раз закончил с
повязкой. Он поднялся с колен, отряхивая руки, и князь велел
ему: