— Я за Рогнедой, — сказал он кому-то в сенях и в два широких
шага оказался подле всхода.
Едва дыша, Горазд выскочил из терема и отбежал подальше.
Согнувшись, он долго и надсадно кашлял, пока в ушах не зашумело, да
перед глазами не заплясали белые пятна. Дым едва ли не выжигал ему
нутро.
Малость охолонув, он выпрямился и увидел подле себя
запыхавшегося, взмыленного Вышату со стесанными в кровь ладонями.
Ведер они нынче от колодца перетаскали изрядно. Отрок достал из-за
пояса порток рубаху и протянул ее Горазду.
— Кровит у тебя спина, — сказал. — Прикройся.
Тот с благодарностью принял. Он и сам чувствовал, что кровит… За
минувшую седмицу был он порот чаще, чем за все время с зимы, когда
приняли его в княжий терем на Ладоге отроком.
— Побороли там огонь. Неясно, с чего занялось, — говорил меж тем
Вышата.
«Хоть бы князь из дружины не погнал», — едва слыша его,
переживал Горазд. Сперва солгал ему, после подрался и смолчал…
Пожар мало донимал его нынче.
— Ты погляди-ка! — Вышата стиснул его плечо и потряс. — Погляди,
что творится.
Горазд тер глаза, из которых и впрямь пошли слезы. С трудом
разлепив их, он посмотрел, куда указывал взбудораженный Вышата. В
предрассветных серых сумерках он заметил на крыльце терема яркое
светлое пятно и не уразумел сперва, что там. Вышата потянул его за
собой поближе, и через пару шагов Горазд узнал в белом пятне княжну
Рогнеду Некрасовну без клочка ткани на теле.
Их князь стоял подле нее, держал за шею десятника Некраса
Володимировича Ладимира — того самого, которого купал пару седмиц
назад в бочонке с водой. Его еще после ласковым прикосновением
утешала княжна Рогнеда, и Горазд подглядел ненароком.
Подле крыльца собиралась толпа зевак из челяди и кметей. Черный
дым медленно рассеивался вокруг терема. Еще немного, и запоют
первые рассветные птицы. В звенящей тишине был отчетливо слышал
горестный девичий плач.
Горазду отчего-то захотелось отвернуться, когда княжна Рогнеда
проползла прямо по крыльцу и ухватилась за штанину отца, Некраса
Володимировича, и тот брезгливо отдернул ногу. Взмахом руки он
остановил кинувшуюся к дочери княгиню. Доброгнева Желановна
схватилась за грудь и зашлась в горестных причитаниях.
Сжавшись на крыльце между отцом, матерью, женихом и любым,
княжна Рогнеда тряслась то ли от холода, то ли от страха, и все
пыталась прикрыться от чужих взглядов длинными растрепанными
волосами. Из-за пожара да спешки ни у кого не было даже плаща, чтоб
накинуть ей на плечи. Да кто бы ей его еще дал, кто бы
дозволил!