Князь Ярослав не показался Звениславке ни старым, ни молодым.
Мало что получалось разглядеть в мужчине, едва снявшем шлем после
тяжелого боя.
Близнецы нетерпеливо пританцовывали около сестры и матери, пока
отец с гостем медленно продвигались по двору. Князь останавливался
почти рядом с каждым своим дружинником, коротко что-то спрашивал у
них и кивал, услышав ответ. Его воины, как только заперли ворота,
начали постепенно слезать с лошадей, развязывать ремешки на
кольчуге возле шеи, оттягивать ее тугой ворот, чтобы легче
дышалось. Наконец, дошли у них руки и до колодезной водицы, и до
холодного кваса.
— …домочадцы мои… — дядька Некрас и князь Ярослав поднялись по
крыльцу и остановились в паре шагов от княгини с детьми и
Звениславки, державшейся от них на почтительном расстоянии. — Жена,
княгиня Доброгнева Желановна; дочка, Рогнедушка; сынки, Ждан да
Желан… — все они в свой черед поклонились князю, который скользил
по ним внимательным взглядом.
Рогнеда, против обыкновения, потупилась и смотрела себе под
ноги. Не одарила князя лукавой улыбкой, не сверкнула взглядом, от
которого иные парни едва не сворачивали головы. Звениславка
увидела, как мимолетно нахмурился дядька Некрас, поглядывая на
дочку, и, увлекшись наблюдением, не заметила, как оба мужчины
оказались перед ней.
— А это братоучадо, дочь молодшего брата, Звениславка.
Она поспешно склонилась, чувствуя, как скользят по спине косы.
Сразу почему-то вспомнила, что так и не удосужилась переплести их
после быстрого бега, и что на щеке вспухла царапина, и что платье
не сменила… А выпрямившись, встретилась с князем взглядом. Тут-то
Звениславка и увидела, что глаза у него серые. Ей пришлось задрать
голову, чтобы заглянуть в них. Впрочем, она поспешно опустила
взгляд в пол и принялась рассматривать свои переплетенные в замок
руки.
— Как звали твоего брата, князь? — Ярослав Мстиславич
(Звениславка позже услышит, как зовут своего князя отроки)
полуобернулся к дядьке Некрасу.
— Вышатой Володимировичем, княже, — неохотно отозвался
мужчина.
Дядька не любил ни вспоминать, ни, тем паче, говорить об умершем
брате, и Звениславка не ведала почему.
Чужой князь кивнул так, словно это имя о чем-то ему
говорило.
— Я помню его. Добрый был воин, твой отец, — он впервые
обратился прямо к Звениславке, смутив ее до крайности.