Бутурлин несколько подобрел – нравилось ему учить молодежь
всяким воинским премудростям, чего уж. Когда-то ведь и его самого
учили… вернее – учил. Старый пират Жоакин Рибейруш, рубака из
далекого португальского городка Кашкайша, вот уже более двадцати
лет, как осевший в шведском Ниене, что располагался на брегах
полноводной реки Невы – по-шведски – «Новой», у впадения в оную
другой речи, называемой финнами да ижорцами Охтой – Медвежьей
рекою. Красив Ниен, красив… а уж какие там девы! Эх…
Вспомнив о ниенских девах… вернее, об одной деве… молодой
человек помрачнел и, вернув шпагу Семке, вновь уселся на скамейку,
под сенью развесистого, шумящего кроною, клена еще даже не
успевшего покрыться первой весенней листвой. Едва-едва только почки
проклюнулись, да.
Уселся Никита Петрович, набычился, опустив глаза и стараясь
справиться со вновь нахлынувшим откуда-то изнутри безысходным
щемяще-грустным чувством, настолько грустным и настолько
безысходным, что справиться с ним можно было только одним давно уже
проверенным способом. Только одним… Каким все с подобным недугом
справлялись.
- Ленька! – вкинув голову, помещик окатил парней стальным
взглядом. Синие глаза Бутурлина вдруг сделались злыми, и в уголках
их притаилось некое бешенство… кое тоже нужно было б залить, и
залить немедля…
- Рому тащи! Поди, на леднике осталось еще…
- Да как же осталось-то, батюшка? – озадаченно заморгал холоп. –
Третьего дня еще сами изволили выкушать. До последней капли.
- До последней? – Бутурлин недоверчиво почесал бородку. –
Третьего дня, говоришь? А вчера я что пил?
- Так медовуху ж, батюшка!
- Медовуху? Ну, давай медовуху!
- Так это… милостивец… - снова замялся Ленька. – Медовуху-то вы
тоже того… выкушали до последней капли.
- Дьявол вас разрази! – сплюнув, Никита Петрович выругался и
внимательно оглядел округу, словно бы надеясь увидеть завалявшийся
где-нибудь жбан. Ну вот, случайно так, блеснет – в репейнике или
под забором… или вот, на грядках, где дворовые девицы недавно
посеяли лук!
Не! Не блеснуло, язви ее… Неужто, и впрямь – все?
Впрочем, проблема была решаема.
- К Хомякину скачи, чего уж, - махнул рукой Бутурлин. – Уж у
этого сатрапа всегда сыщется… Поди вон, Жельку седлай… она
быстрая…
- Желька-то быстрая, милостивец, - холоп вновь поклонился. –
Токмо это… Хомякина-то на усадьбе нет. На той седмице еще ко себе
на Новгород отъехал. Дороги, говорит, подсохли, дак… Язм его
людишек на реке повстречал, дак они…