Войцехт отнес орущего младенца на
алтарь.
И тут что-то произошло, что Даор
успел заметить лишь краем глаза: Алана бросилась вперед: веревка,
тлеющая алым углем, больше не привязывала ее к клетке, хотя и
продолжала опутывать руки. Кажется, девочка применила заговор не
специально, по крайней мере, она бросилась вперед очень
по-простацки - и была тут же остановлена Даором. Ноги Аланы увязли
во мху, она споткнулась и растянулась на мягком зеленом
покрове.
Первая капля крови с шипением упала
на камень, и ветряный гул пронесся среди редких сосен. Использовать
сердце коноплянки дальше было опасно, и Даор дезактивировал его,
проведя пальцами по запястью - и тут же столкнулся лицом к лицу с
Мышью. Мышь согнулся и упал, не успев приблизить к Даору меч, и
герцог перешагнул через него, подходя к алтарю. Войцехт заревел как
раненый зверь, обнаружив его рядом. Нож в руках разбойника
задрожал, вырезаемые на лбу мальчика символы получились смазанными.
Герцог поморщился: не хватало еще, чтобы Войцехт сейчас все
испортил своими нервными руками.
- Не отвлекайся, - сказал ему герцог
мягко, и Войцехт снова принялся за дело с прежним усердием. Символы
на его бурой коже горели синим огнем.
Наверно, девочка подумала, что он
хочет помешать Трубачу, раз бросилась наперерез подходившему к нему
Клешне - Клешне, занесшему дубину, Клешне, который должен был
умереть секунду спустя. Она оказалась между Даором и опускаемым
оружием. Мимолетный миг! Даор успел сплести очередной воздушный
щит, поглотивший удар, и тем не менее, девочка упала наземь как
подкошенная, не сводя непокорных глаз с его лица. Даор шагнул к
Войцехту, отшвырнув его от алтаря.
Разбойники подбегали к нему один за
другим, и один за другим находили свою смерть, не успев коснуться
черного герцога Даора Кариона. Он почти не замечал их, охваченный
ликованием близкого триумфа, и лишь прижал девочку ко мху защитным
куполом, чтобы и она не попала в общую мясорубку. Очень скоро на
поляне стало тихо.
Камень, проявившийся на черном, пах
кровью и был на ощупь теплым и влажным. Герцог Даор взял его и
удовлетворенно улыбнулся.
- Ты! Отдай мой артефакт! - взревел
пришедший в себя Войцехт, раз за разом поскальзываясь на сухой
траве. - Отдай, сволочь, убью!
Герцог даже не повернул головы в его
сторону. Аккуратно держа норовящий выскользнуть из пальцев кусок
теплого камня, он подошел к лежащей Алане и присел рядом с ней.
Девушка посмотрела на него снизу. Взгляд ее метнулся от здоровой
ноги, скованной сделанной ею шиной, к рукам, покрытым кровью, а
потом - на улыбающееся, уже лишенное иллюзии лицо.