Душа заныла. Как там сейчас Стелла?.. Успеть бы! Виноват я перед
ней, ой, как виноват.
Впереди, рассеивая мрак, появилось
алое зарево. Ох не к добру появилось оно, это зарево. Лес стал
редеть. Я понял, что мы уже почти на месте.
Ни с того, ни с сего, экипаж вдруг
стал замедляться, затем подскочил на какой-то коряге, и мы, напрочь
отбив себе пятые точки, встали.
Я почувствовал, что экипаж дальше не
двинется. Более того – на мгновение сознание экипажа захлестнула
тьма, и он вместе с Лейлой канул в небытиё.
Не успели мы испугаться, как в
следующий миг экипаж включился. Лейла тоже пришла в себя, хотя
выглядела неважно – краше в гроб кладут.
Толку ни от Лейлы, ни от экипажа на
данный момент не было от слова совсем. Состояние обоих можно было
классифицировать как нерабочее.
Вот почему Лейла так сильно жалела
экипаж, а с ним и себя, они тащились на последнем издыхании.
– Приехали! – сказал я вставая. –
Дальше пешком!
– Я останусь здесь, – сказала бледная
Лейла, вцепившись в поручень мертвой хваткой. – Со своим
экипажем.
Я погладил экипаж по шершавому,
разгоряченному боку, он был покрыт пеной, как лошадь после
галопа.
– Отдыхай, ты хорошо справился, как
наберешься сил, отъедешь немного в кусты, – тихо велел я экипажу,
он откликнулся благодарным пониманием. – А ты, красавица, пойдешь с
нами!
С этими словами я схватил Лейлу и
закинул себе на плечо. Девчонка была слишком гордая, чтобы
признать, что она просто не в состоянии идти сама. А мне, не
хватало ещё оставить невесту в темном лесе, где водятся чокнутые
тетки с кинжалами. Лейла оказалась лёгкой как пушинка и так
ослаблена, что даже не сопротивлялась. Лепетала что-то там
бессвязное.
Я не вслушивался, просто шел с ней на
плече по дороге к зареву. Остальные шли за нами.
Я прикидывал – идти оставалось минут
пятнадцать и надо было что-то еще с Лейлой решать. Нести её в храм,
где на каждом углу подстерегала опасность – идея не из лучших. Но и
под сосной оставить здесь на съедение волкам тоже было нельзя.
Хотя, чего греха таить, оставить, немного хотелось.
Взял девчонку, посадил себе на шею, а
теперь не соображу, как бы и на кого свалить заботы о ней – с
больной головы на здоровую.
Лес расступился. И с пригорка нам
открылся вид на храм. Полуразрушенное, старинное каменное здание,
подсвеченное кровавым огнем, выглядело зловеще и неприступно. От
него распространялась темная энергетика, тягостная, давящая.