– Говнюк! – вырвалось у меня.
– Прости...
Я хотел обложить его трёхэтажным
матом. Вывалить всё: и что он притащил меня в эти пещеры, и что
толкнул в пропасть, и что теперь мялся в нерешительности, не зная,
как поступить – но из-за вездесущих спор я снова начал чихать. Чих
перешёл в кашель.
– Прости... – бормотал далеко
наверху Ленни. – Прости меня, прости...
– Зачем?
– Я не... не хотел, Рэй,
прости...
Шорох раздался уже ближе. Если
раньше он доносился из-за грибов на другой стороне пещеры, то
сейчас был буквально в десяти шагах.
– Сбрось мне факел! Быстро!
Ленни что-то промямлил. Я открыл
рот, чтобы зарычать в ответ – уж не знаю, толкнул он меня, или это
был несчастный случай, но сейчас любое промедление будет стоить мне
жизни. Один из грибов заслонила чёрная тень, и я зарычал уже на неё
– тварь отступила. Надолго ли?
Тут сверху полетел факел.
Наконец-то! Прочертив огненную дугу, он шлёпнулся ближе к центру
пещеры, у той самой скалы, на которую я взобрался минутой позже.
Пламя едва не погасло. Я бросился к нему, и едва успел вовремя.
Крысы зло зашипели.
– Гррр! – взбесился я, водя факелом
из стороны в сторону.
Десятки блестящих глаз скрылись за
ножками грибов. Я видел лоснящиеся грязные шкуры, огромные,
толщиной в руку, хвосты, кривые когти и скрюченные пальцы. Щёлканье
зубов, звуки движенья и писк раздавались со всех сторон.
– Я что-нибудь... – залепетал
вдалеке Ленни... – я что-нибудь...
"Придумаю"? Это он хотел
сказать?
На друга я больше не рассчитывал.
Бормоча извинения, чуть ли не рыдая, он двигался к выходу – по той
самой террасе, опоясывающей пещеру высоко под потолком. Друг, блин.
Самый настоящий предатель!
Крыс становилось всё больше. Из
тоннелей прибывали новые, выталкивая передних, и тем волей-неволей
приходилось наступать. Свет их злил, но я бы не сказал, что сильно.
Да, они боялись огня и не хотели, чтобы я огрел их факелом, но не
более. Крысы шли вперёд. Становились на задние лапы, прикрывали
глаза ладонями и двигались к центру пещеры. Когда они шли таким
способом, ростом они были почти с меня. На некоторых я заметил
"одежду". У твари со шрамами по всей морде были лохмотья какого-то
мундира, у однорукой, чуть левее – ржавый панцирь, пристёгнутый
кожаными ремешками. У нескольких виднелись украшения: браслеты,
кулоны, чаще – кольца с драгоценными камнями. Ближе к дальней стене
особо шумная крыса размахивала грязной саблей. Её лезвие, тем не
менее, было наточено и начищено, отчего слабо блестело в свете
моего факела.