Всё время до утра я осваивался в оболочке этого старика. Лет
десять назад он, конечно, ещё мог всем кузькину мать показать, но
не сейчас. Извините, в шестьдесят девять даже мои современники
выглядят, прямо скажем, «не айс». И даже вельможные паны типа
Мазепы, при лучшем питании и медицине, какое существовало здесь,
далеко не блистали крепким здоровьем. Впрочем, на увлечении Ивана
Степановича противоположным полом возраст мало отразился.
Достаточно было Мотрю Кочубей вспомнить. Его крестницу, между
прочим: в эти времена подобное сродство считалось на одном уровне с
кровным, так что можно себе представить чувства Василия Кочубея,
когда он узнал, что его старый боевой товарищ соблазнил дочку…
Сказаться больным? Никто не удивится, и возможно, немного разгрузят
старика от насущных вопросов. Вот Кочубея и Искру точно приведут ко
мне – к Ивану Степанычу то бишь – на суд. Ими придётся заниматься
лично. А до того немного понудеть о головной боли.
К слову, этим недугом гетман действительно страдал. Судя по
симптомам, голова у него болела от гипертонии, а поскольку лечить
данную болезнь было принято либо кровопусканием, либо настойками,
Мазепа предпочитал последнее. «Метание руды» он вполне прогрессивно
считал варварством. Стоит ли накатить стаканчик, по его
обыкновению? А если меня развезёт, а в это время гетман перехватит
«управление»? Не стоило так рисковать, мало ли, что учудит этот
тип.
А кстати, почему он был полностью одет среди ночи? Память
«реципиента» тут же подкинула информацию: разговаривал с Пилипом
Орликом, который поехал встречать обоз с Искрой и Кочубеем. Обещал
к утру доставить. Затем была тайная встреча с иезуитом. И незадолго
до моего «подселения» поляк отъехал из Борщаговки в сторону Польши
– повёз Лещинскому письма. Снова покопался в памяти Мазепы и,
невзирая на его беззвучные вопли, ознакомился с содержимым оных.
Ничего необычного: верноподданические заверения в адрес Карла
Шведского, обещания военной и продовольственной поддержки. О зимних
квартирах пока речи не было. Судя по всему, Иван Степаныч верил,
что Русский поход шведов завершится в Москве ещё до зимы.
«Мы работаем с Мазепой уже пять лет», – между прочим, я не
удержался и процитировал «реципиенту» отрывок из письма Станислава
Лещинского, датированное 1708 годом. – И ты думал, что это никогда
не откроется?»